Олег Анофриев - Есть только миг

Только что зазвонил телефон, и редактор фирмы попросил меня посоветовать, к кому бы обратиться за аннотацией, а проще говоря, за добрым словом в адрес Майи, в связи с выходом компакт-диска Кристалинской. Ф-у-у-у-у – какая длинная фраза!

Да кому же, как не мне, писать о ней. Это удивительный случай, когда имя и фамилия говорят сами за себя.

Майя – и повеяло весной. Майя – и на душе стало теплее. Майя – это сама любовь, ласковая и нежная, чистая и застенчивая.

Кристалинская – и передо мной сама природа, еще не изуродованная людьми. Кристалинская – и передо мной мужественный человек, вынужденный прилагать нечеловеческие усилия, чтобы не только жить, но и петь. Петь о счастье, о любви, о радости.

На заре нас было мало, но нас знали все.

И Майя была одной из нас. Ее голос не врывался в дома и квартиры, как врываются нынче песни-налетчики. Ее голос ласково вливался в ваш дом и в вашу душу навсегда. Недаром вершиной ее творчества стала пахмутовская «Нежность».

Честно прожитая жизнь – это не так уж мало.

Жизнь, прожитая всем смертям назло, да еще с песней, кристальной майской песней, – это уже подвиг.

Помните анекдот – три встречи с Лениным? Кто помнит, тот сразу поймет, о чем я.

Дело было в Киеве, в гостинице «Украина». Я тогда снимался на киностудии Довженко, и в эти же дни в Киеве на гастролях было сразу три явления: ансамбль Реентовича, американский мюзикл «Моя прекрасная леди» и Ван Клиберн. Все эти звезды жили конечно же в «Украине».

И вот однажды поутру я шел по коридору гостиницы и услышал за одной из дверей игру на рояле. Я сразу понял, что это – он. Остановился и стал слушать.

Потом решил, что я могу войти в прихожую люкса: там ведь лучше слышно. Потом мне захотелось посмотреть на него, и я на цыпочках вошел в гостиную. Так, затаив дыхание, я стоял не знаю сколько, пока он не почувствовал, что кто-то стоит за его спиной.

Ван повернулся и с укоризной посмотрел на меня.

Сделав извинительный жест рукой, я улыбнулся и… удалился.

Прошло несколько дней, а я все переживал за свою бестактность. Но скоро переживания обернулись радостью.

Я был приглашен на банкет, который давали в честь «Моей прекрасной леди». На банкет были приглашены также солисты ансамбля Реентовича и, конечно, Ван Клиберн.

Любой банкет начинается с торжественных тостов, а заканчивается братанием. Шутки, просьбы спеть, объятия – все было прекрасно. Были спеты все песни и арии из «Прекрасной леди». И вот настал момент, когда Клиберна попросили что-нибудь сыграть. Ни секунды не сопротивляясь, он подошел к роялю, и зазвучали «Подмосковные вечера».

Реентович подмигнул мне и взглядом направил к роялю. Я, уже хорошо разогретый, уверенно двинулся к мастеру.

Я пел, как может петь «Подмосковные вечера» русский человек, не только обожающий лучшую песню века, но и понимающий, что ему аккомпанирует Ван Клиберн.

Потом запели все: и наши, и американцы. Когда песня закончилась, я взял у него автограф, он с улыбкой взял мой (на моей цветной фотографии за семь копеек штука), потом пожал мне руку и, как бы вспомнив меня, смущенно улыбнулся и даже сделал извинительный жест рукой.

И зачем я давал ему свой автограф? Ведь я же не Рихтер…

Это было в Касимове на Оке, в обыкновенном русском городе с небольшим татарским привкусом.

Сколько же звезд спустилось с неба на этот маленький кусочек российской земли во время съемок фильма «Инкогнито из Петербурга»!

Я вспомнил название фильма и только теперь понял, кто же этот самый «инкогнито из Петербурга».

Нет, это конечно же не Сергей Мигицко, открытый, веселый парень.

Это другой Сергей, хотя никто из группы не осмелился бы назвать его так.

Не уважаемый, а обожаемый всеми Сергей Николаевич!

Немногословный, с огромным чувством собственного достоинства, несколько настороженный – к амикошонству не хотел привыкать ни при каких обстоятельствах.

Смешной, но не пошлый. Остроумный, но не скабрезный.

А самое главное, при всей своей популярности мало кому известный.

Почему-то он мне очень напоминал другого «инкогнито из Москвы», Эраста Павловича Гарина.

Эксцентричностью? Да.

Великолепной школой? Да.

А главное, внутренней интеллигентностью – таким редким среди актеров качеством.

Снимаясь в Касимове, мы обедали где придется, курили что попадется. И пили то, что с большим трудом найдется.