Лео Карлсон: Цивилизация песка

Синее море в барашках, и льдины что скоро растают,
Ветер весенний, что ветви качает как летом,
Пыль приносящий с пустынных предгорий Китая,
Солнечный диск, что от пыли слегка фиолетов,

В сумрачный день акварельная серая морось,
Та, что капелью кустов украшает рапиры,
Снова напомнят, как света конечная скорость
– Миф о конечности этого вечного мира.

Я бесконечно не верю в такую конечность,
Мне говорят динозавры, додо и морошка:
Нашей Галактики яркая блесткая млечность
– В платье Вселенной не самая яркая брошка.

Даже не стразик, а так – чепушинка, пылинка,
Крохотный атом, каких мириады на свете.
Если растает как самая малая льдинка,
Мир ничего теряет и даже едва ли заметит.

Мы, обитатели мокрого плоского мира,
Те, что влекомы волнами к последнему морю,
Были как рыбы – акулы, сомы, конносиры,
Выросли – стали мечтать о великом просторе.

Мир наш велик и пока еще так не изучен!
Тайны как скалы, чьи склоны пока неприступны.
Мы, что слепые живем в лабиринтах излучин.
Рекам, увы, никакие прямые пути недоступны.

Знаем Закон, что не нужен ослам и мокрицам,
Вечный Закон бесконечной цепи измененья.
Были как рыбы, а станем… хотя бы как птицы!
Вольные птицы для неба, полета и пенья.

Солнце сгорит как свеча. Улетая на Север,
Знаем – Закон никогда не блуждает по кругу,
В новой Вселенной – иные морошка и клевер.
Вечно стремясь к неизвестному теплому Югу,

Разум однажды, со смертью играючи в прятки,
Враз, как обноски, отмершее, косное, бросит,
Так и пойдет по Пути, от загадки к загадки,
Из Бесконечной Весны в Бесконечную Осень.

Как мы не помним ни жабр, ни хвостов, псевдоподий,
Так же забудем однажды и ноги и руки.
Главное, чтобы поменьше повторов и глупых «подобий»,
Главное – это в Пути не свихнуться от скуки!

Главное – страсть и напор, красота, напряженье,
Где-то забота, а где-то – шальная беспечность,
Танго и твист бесконечного мира движенья,
В каждой крупице которого прячется Вечность.

Опять ты дренируешь в почву,
Нелепый смешной организм…
Ты знаешь, здесь как-то не очень…
Зачем ты залез на карниз?

Весенние голы дубравы.
Туманны родные края.
Пожухлые мертвые травы
К земле прибивает струя.

Набухшие вешние почки.
Скворцы в ожиданьи скворчат.
А снизу ростки и росточки
О дальнем грядущем кричат.

Падут купола и короны
(Труба возвестит и гобой)
Когда целиком электронный
Я буду искриться собой.

Я буду веселый и вечный.
Хочу – навещу мезозой.
Как археоптерикс, беспечно,
Там стану резвиться с грозой.

Потом, целиком бестелесный,
Возьму и прибуду туда,
Где свод выгорает небесный,
Кончается наша звезда.

Где ложе пустых океанов
Заполнил багровый закат.
Но мне ни печально, ни странно
– Ведь новые звезды манят.

И хоть говорят, что не дело
– страницы былого листать.
Тебя, мое бывшее тело,
Я буду порой вспоминать.

Она так любила свой стол у окна.
Подсвечник. Листов перевязанных стопка.
Чернильница. Перья. И еле видна
В темнеющий сад уходящая тропка.

Неслышно по саду бродила. Жила,
Порой удивляя чужих и знакомых.
Вся в белом по саду ночному плыла
Под пенье цикад и других насекомых.

Все ближе и ближе Сияющий Мост…
Не тронув в траве мотылька-шерстокрыла,
Привстать, не дыша… Дотянуться до звезд…
(Шагнуть в пустоту не давали перила).

Я знаю – они никуда не ушли
Вкус яблока Амхерста. Ночная прохлада.
Волшебные запахи сонной земли
И женщина в белом из темного сада.

Где вновь каблучки простучат по мосту,
И свежие рифмы морозом по коже,
Там нежно рассвет поцелует мечту.
Так просто. В ответ. На глазах у прохожих.

В Таганроге дворы замело.
Время черных ветвей и печали.
Я купил бы тебе помело —
Мы бы вместе с тобой полетали…

Я б тебя ревновал к помелу —
Слишком близко к священному месту…
И хотел бы попасть в твою мглу,
Что пока для меня неизвестна.