Георгий Мосешвили - Избранное. Том II

Где ты теперь, Париж, стоявший
На одиноком островке?
Город, рождённый на реке,
Но не потопленный никем
И бед не знавший…

Где ты теперь, Париж Сорбонны,
Еретиков и сорванцов,
Прямо святым отцам в лицо
Бросавших крепкое словцо
Франсуа Вийона…

Где ты, Париж средневековый,
Город соборов и мостов,
Узеньких улиц и дворов,
Давно разрушенных домов,
Париж лиловый…

Память, упавшая в Лету, не надо забвенья.
Вечность не помнит о веке и месяц о дне.
Бабочки Времени машут крылами в огне.
Дни предаются бесплотному самосожженью.

Ночь наступает – и мир умирает во сне.
Время, как бабочка, ждёт своего пробужденья.
Память, упавшая в Лету, покойся на дне.
Я закрываю глаза перед собственной тенью.

Мне скучно с вами, женщины земли,
Вам нет числа, ракушки без жемчужин,
Но ваш постылый панцирь мне не нужен,
А жемчуг сохранить вы не смогли.

Жар-птицею горит в слепом огне
Ваш хворост эротических истерик.
Ракушки море выбросит на берег,
Жемчужины останутся на дне.

Мне скучно с вами, юноши земли.
Любой из нас безумием недужен.
Скажите мне, искатели жемчужин,
Ценою жизни что вы обрели?

За женской тенью Данте сходит в ад,
За ней же поднимается на небо.
Отказываясь от воды и хлеба,
Мы веруем в дурацкий маскарад.

Недолог век. Считаете ли дни,
Вы, неженки, тепличные растенья,
Для коих жизнь – желанье наслажденья,
А смерть – предлог для праздной болтовни?

Мне скучно с вами, люди. Вечен свет.
Волненья тела можно успокоить.
Но скольких же страданий будет стоить
Жемчужина, которой в мире нет!

Одинок не тот
Кто всегда – один
Не один ли черт —
Раб иль господин

Что – свистящий кнут?
Что – согбенность спин?
Господи, Твой суд
Господи, Твой Сын.

Есть иной отсчет
(Что там – бег минут?)
Время вечно лжет
Если люди лгут.

Есть отсчет чужбин
И неверных вех
Твой, Антихрист, spleen
Твой, Антихрист, смех.

Есть в этом мире обители чистой святой тишины
Дева Мария живет в Ченстохове на Ясной горе
Сколько б ни жили мы, видим мы вечные сны
Вечные сны о высокой нездешней стране

Там, за окладом из золота вечный сияет рассвет
Свет возникает из Слова, и лик возникает из слез
Сколько б ни жили мы – сумрак бессмысленных лет
Тает на Пасху, когда воскресает Христос

Лето уходит, и зимнее время звенит в серебре…

Я с Вечностью на ты. Но не запанибрата,
А просто потому, что мы давно друзья.
Она стучится в дверь. – Скажи, к тебе нельзя?
– Пожалуйста, входи. Вина нет – вот досада…

И летний вечер тих – и тих наш разговор
О том, что «никогда», о том, что «будет время».
В её живых глазах – вопрос или укор?
– С кем празднуешь? – Один. С кем молишься? – Со всеми.

Я заключил себя в бумажный храм
Поэзии негаданных поверий.
Колонны стен – и ни единой двери,
И окон нет, и доступа врагам.

А, впрочем, может быть, наоборот,
Неведомо врагам, что здесь – твердыня,
И мне грозит забвением отныне
Готовый рухнуть неприступный свод.

Слышу весть о Солнце! Мне ли
Не воспеть восход светила.
В оно время Руставели
Славил имя Автандила.
Зависти своей не скрою;
Мне с Великим не сравниться.
Я, певец, перед тобою —
Лишь пылинка на странице,
Но, однако, дерзновенный
Прославляю то же имя.
Как словами мне земными
Петь о радости священной?
Петь о витязя отваге
И красе его невесты?
Как построить из бумаги
Храм Венеры или Весты?
Не тебя ли наградила
Жизнь, сестра моя, сегодня?
Кто прекрасней Автандила,
Кто смелей и благородней?
Если день сегодня минет —
Пусть останется – стихами.
Будьте счастливы отныне,
Ибо весть о Солнце – с вами.