Виктор Оден - Летопись Тэлы

Безразлично-спокойные молча кутались в тученьки
звёзд алмазы холодные и большая луна.
Извивались удавами ледники неминучие.
А за ними практически нежилая страна.

Кто где лёг, там и спрятался, научился, подстроился,
кто свернулся калачиком, кто сумел, тот и съел.
Меч природы, карающий существа по всей строгости,
над несчастными тварями равнодушно блестел.

Флора и фауна изменились.
Не все из праха главы подымут.
Кто исчез, кто заново вырос,
соразмерив себя и климат.

Нам от прошлого лишь мочало
достаётся порой. Не будем
ныть и плакаться. Всё сначала
по соломинке строить людям

приходилось не раз. Что проку-то
в бесполезных повадках лисьих.
Делай дело под грохот рокота
осыпающих мозг коллизий.

Нет спасения слабой плоти
от смешного коварства духа.
В дивном образе смачной тёти
нависает с косой старуха.

И слепая грозит весами,
возлагая сердца на чаши:
«Позабавились чудесами?
Отдавайте должок мамаше

полной мерою и всецело,
до копеечки!» А доколе
не пришёл твой срок, делай дело.
Делай дело, дружище Голем.

Над скорлупкою хрупкой темечка
белый аист несёт ребёночка,
чёрным вороном кружит времечко,
и вращается киноплёночка.

Когда корабли, налетая на риф,
уходят в пучину, разбиты,
из волн и сомнений рождается миф
в пустой голове неофита.

Ему не хватает зыбучих опор.
Он хочет бороться, предвидя
победу и промах, триумф и позор.
Запутан в бесчисленных нитях,

он ищет ответа на глупый вопрос,
поставленный странно и криво.
И падает слабый несчастный матрос
бараньей котлетой в подливу.

Чтоб цивилизации выстроить град
нужна обязательно схема
бульваров и скверов, проспектов и хат
и коммуникаций система.

Давайте построим её в головах
у вялотекущих сограждан,
и те возликуют восторженно «Вах!»
толпой и в отдельности каждый.

В заветные таинства разумом взмыв,
согнувшись и встав на колени,
сплетали народы развесистый миф
для будущих поколений.

И втуне, под спудом великих идей,
деталями важными скрыта,
во сне доходила порой до людей
волшебная музыка Риты.

Живёт на окраине мира
ворона размером с орла
и смотрит сквозь дырочки сыра,
как патоку хлещут с горла

куницы, хорьки и еноты
в бескрайнем дремучем лесу.
Возможно, ты видел её ты
намедни в десятом часу.

Как страшные синие сливы,
три зенки над клювом висят,
вбирая в себя перспективы.
Слезами с них капает яд.

Острее чем бритва когтями
кончаются пальцы её.
Когда она машет локтями,
верша непрерывный облёт,

вздыхают тяжёлые горы,
полярные рушатся льды
и рыбы с мольбой и укором
глядят на неё из воды.

Ты можешь бояться и плакать,
а хочешь – клыками ощерь
податливо-сладкую мякоть,
залезь в незаметную щель,

но сам ты большая ворона
и гордый красавец орёл,
паря над кустами нейронов,
запретный банан изобрёл.

Бойтесь, дети, Чёрного Великана!
Одноглазого Чёрного Великана.
У него зоб, как у пеликана,
и огромные грабли торчат из рукавов жупана.

Тело великана – крупные и мелкие камни,
притянутые, как на аркане
к центральному камню, согласно карме,
который есть сердце великана, а не,

как говорят заблуждающиеся, почка.
Великан приходит, топча и куроча
что попало, обычно ночью.
В задумчивости почёсывая гранитную мочку

деформированного среднего уха
присаживается, покашливая глухо,
достаёт известняковую краюху
и не спеша набивает брюхо.

Того, кто найдёт той краюхи крохи,
которых мало, которых трохи,
будут бояться слоны и блохи.
На того не подействуют никакие присохи,

гипноз, навет и прочие чары.
Не будут сниться ему кошмары.
Он станет легко отражать удары,
плевать дальше всех и тушить пожары.

Но если пропажу великан заметит,
то он по полной за всё ответит.
Так что при лунном обманчивом свете
бойтесь Чёрного Великана, дети!