Роальд Мандельштам: Собрание стихотворений

В сером жемчуге несчастья —
Неразде́ленная жизнь.
– Эта шутка, милый мастер, —
Мой единственный каприз.

На поду́ площадей щербатом —
Недожаренный лунный блин.
Еду в ночь на мосту горбатом —
Иноходце речных долин.

В полночь,
В мыслях о листопаде:
В узкий каменный коридор
Он пришёл в золотом наряде —
Безмятежный тореадор.

И навстречу стеклянный, старый,
С треском лопнул дверной пузырь:
Золотым обшлагом швейцара
Предлагает швейцарский сыр.

Обнажив голубую плесень,
Молча, падают этажи;
Спирохеты холодных лестниц,
Окон пёстрые витражи.

Майоликие встали звери —
Я бросаю в дубовый сон,
За железную челюсть двери,
Электрический иней-звон.

Неожиданна эта встреча!
Никому не смогли помочь
Меловые осколки речи
И чугунная тумба-ночь.

Невозможной мечте о счастье
Умереть на пороге дня:
Да! – Она, как солнце, прекрасна.
Нет! – Она не любит меня.

Мостика профиль горбатый,
Милая, тих как всегда,
В красную дырку заката
Ветер вдевал провода.

Кто-то угрюмый и старый,
Скоро устав на земле,
Словно качался кошмаром,
Будто в трамвайной петле.

Словом, чуть-чуть синеватый,
Вечер, обычный до слёз,
Тихий, как серая вата,
Скучный, как запахи роз.

Сегодня вечер горяч не в меру,
И сны сегодня тобой полны…
Опять Флоренция ждёт холеру,
Целует облак плечо луны.

И гибнут люди, а мы с тобою,
С друзьями вместе и без рабов,
Весёлой, пёстрой шумим толпою,
Читая сказки в долине По.

И будто ты сегодня – царица,
И мне велела начать рассказ
О том, что в мире больном творится,
А я исполнить не мог приказ.

И ты сказала: ну что ж! не надо, —
Давно добыча нужна гробам, —
И мне велела подсыпать яду
В вино послушным своим друзьям.

Тянулась туча, как чёрный вымпел,
Луна послушно несла свой крест,
Я знал об яде, но чашу выпил,
И был отравлен, и сон исчез.

Вечер, вечер,
В пятнах света —
Берег неба-океана.
– У тебя, лиловый вечер, —
Шапка белого тумана.

У тебя, мой вечер поздний,
Осторожные шаги,
У тебя глаза,
Как звёзды,
Брови – радуги-дуги.

– Вечер, вечер,
В пятнах света,
В шапке белого тумана,
Не твое ль дыханье —
Ветер голубого океана?

Солнце, упавшее в море,
Медленно гаснет на дне, —
Ночью фарфоровый город
Дремлет при полной луне.

Ты никогда и не знала,
Сколько томительных грёз
Будится в водах канала
Светом мерцающих звёзд.

– В каменной лунной долине
Ночью туманы легки, —
Тихо своей Коломбине
Лунный поёт Арлекин.

Ветер навстречу рушится,
Ни огонька вдали,
Только над цирком кружится
Красное «Ван-Ю-Ли».

Тьма отовсюду валится —
Скрыть от себя самой
Тухлую пасть Пекторалиса,
Пахнущую чумой.

А в облаках над городом —
Красный дрожащий крик.
Вьюга взметает бороду
В надпись на небе: «Цирк».

Снег на крышах белеет,
Ночь над ним лиловеет,
Плачет небо и падают звёзды,
Плачет песня, жалея,
Что струна тяжелеет.
– Песня, песня, не плачь, моя песня!

Слёзы падали в да́ли —
В голубой от печали
Лунный сумрак над зеленью зыбкой, —
Но… напрасно рыдали:
Не пришёл Страдивари,
Не утешил тоскующей скрипкой.

Напрягаются песни-струны,
Наливается плачем скрипка —
Лунной медью, печалью лунной
Водит вечер по пальцам гибким.
Напрягаются песни-струны.

Дымный вечер закатом изранен.
Вместе с ночью приходит тоска;
Снова город, одетый туманом, —
Золотой электрический скат.

В переулках, изученных мною,
Словно формулы школьных таблиц,
Слился сон с отсыревшей стеною,
То взлетая, то падая ниц.

И любимая, тяжко больная
Сторона привлекает меня
Не рассветом «грядущего рая»,
Но печалью прошедшего дня, —

Дня, в котором так длинны минуты,
Так безрадостно тёмны часы,
Как тяжёлые, бурые трутни,
Что погибли от жала осы.