Вячеслав Евдокимов - Белая Лебедушка

Не раз гулял ручья он мимо,
Но дива что—то не видал…
И как названье птицы – имя?
Но от догадки стал вдруг ал:

В лицо стыда плеснулась краска,
И он отпрянул от куста
Со сверхпоспешностью, опаской,
Что совесть станет не чиста —

Тайком подглядывать за девой…
«Что за лебёдушка! Ах, стать!
Фыонг, ты, просто. королева…
Что глаз вовек не оторвать!

Как удлиняют шею пряди
Белейших шёлковых волос…»
И… вновь стремит свой взор к отраде!
Но нет её уж… Вот вопрос!

Куда девалося виденье?!
Как пеленою скрыл туман…
– Здоровья, вижу, пополненье!
Как хорошо—то, Фам Туан! —

Да, так бойцы его все звали. —
– И ты покинешь скоро тыл! —
И вмиг, как полог из вуали,
Накрыл её, и след простыл…

Знать, заподозрила проказу…
О, да! Он встал чрез день уж в строй
И, повинуяся приказу,
На Север отбыл он родной,

Ведь командиры тоже люди:
Зачем губить его мечту,
Пусть в небесах сражаться будет,
Неся боёв в них маяту!

Был путь «Тропою Хо Ши Мина»,
Но мысль терзала: «Может, трус
Я? От боёв бегу? До тына
Перед опасностями гнусь?» —

Но цель тянула, как магнитом,
И растрясла ту мысль езда…
И был в полку он крепко сбитом,
Чьё имя – «Красная Звезда»!

Его прикрыл щитом народный,
Коммунистический Китай:
Чтоб жизнью жил Вьетнам свободной,
Сбивай врага, стремглав летай!

И Фам Туан сдружился с «МИГом»,
То был союз-конгломерат.
Не быть Отечеству под игом,
И, троерот, дрожи, пират!

Туан подъёмной силы силу,
Мгновенность действия рулей
И веру сильную в турбину
Познал, врага чтоб бить сильней —

Так дух неистов был и львиный!
Умел мишень взять на прицел,
Чтоб укротить вон нрав звериный,
Да сам бы был, при этом, цел.

Небесный фланг бойцов Свободы
Его радушно принял в строй,
И даже дальние народы
Узнали вскоре: он – Герой!

Он декабря двадцать шестого,
Когда в затылок тот дышал
Уж декабрю двадцать седьмого,
За сверхманёвр, мгновеньем мал,

«Б-52» сбил! Тот зловеще,
Под балаклавой ночи, шёл,
Бомбить Вьетнам чтоб хлеще, хлеще,
Тянувши бомбы, будто вол…

О землю грохнулся и – крышка!
Вон испустил поганый дух…
Вьетнаму это – передышка,
Без слёз хоть день, но будет сух.

Сияли взрослые и дети,
Звучали кхены, бил всласть гонг!
Не будут сечь нас рабства плети,
Бойцы сияли и Фыонг!

Но коль одна. во власти ночи,
Лицо уткнув в циновку, вдруг
Слезу её катили очи,
Тряслися плечи с тайных мук…

Но коли в бой шла и в разведку,
Где твёрдый шаг и меткий глаз,
Их запирала крепко в клетку,
Стараясь выполнить приказ.

А после… можно и мечтанья,
Что вот такой наступит день,
Когда все кончатся рыданья,
Тогда, уж будь добра, надень

И покрасуйся в аозае
И в туфлях чудненьких пройди!
«Ай, да Фыонг! – чтоб все сказали, —
Спеши! Вон счастье впереди».

Ну, а пока – сражений вихри,
Что и не снится всем покой.
Чужды Свободе, – чтобы стихли.
Вот в бой кровавевший такой

Один из банды троеротов
Вдруг добровольно сдался в плен.
С ним на допросе поработав
И приказавши встать с колен,

Допрос оформили, как надо,
Узнали званье и как звать —
Из речи быстрого каскада,
Его отец кто и кто мать

И массу сведений военных,
То не ловушка ли, не шпик?
Нет тайн от взоров наших бденных!
Стоял он гордо, не поник

Как—будто радуяся плену,
Как—будто в нём отрада есть,
Не гнал слезу и нюней – пену,
Чтоб жизнь спасти. Но знал он честь!

В глазах порядочности отблеск,
Стоял спокойно. Не трясясь.
А был прямым он русских отпрыск.
Видать, пред щукой не карась!

И выпирал повсюду мускул,
Видать, он в схватке богатырь,
И всё при нём и скроен русско,
Видать полёт натуры, ширь!

Был в состоянье помраченья
В бою от ран его отец
В сороковых и в заключенье
Попал к фашистам, наконец,

Потом в прекрасный День Победы
Был интернирован в страну,
Что смерть несёт Вьетнаму, беды
Сейчас, весь мир стремя ко дну.