Вячеслав Евдокимов - Белая Лебедушка

Сопротивленья Ветераном
Тот человек когда—то был,
Подвержен пыткам, горю, ранам,
Не раз пускался и в распыл…

Когда же враг, Вьетнам расклиня
Посередине пополам,
Стал Юг терзать его, Вьетминя
Бойцом уж был он, вражий хлам

То тут, то там вон выметая
Из сердцу милой стороны,
И власть народная, родная
Влезала в крепкие штаны,

Хотя в них делали прорехи
Расправы, газы и напалм…
Но доставались на орехи
Тем, кто могилу ей копал!

Огонь пылал народа гнева,
Вздымалась сил его волна,
Живьём не лез уж в вражье чрево,
Была решительность стальна!

Вот при одном давнишнем бое,
Когда бесилась смерть вокруг,
Летели бомбы градом с воем,
От их земля рыдала мук,

Роились жалящие пули,
Душил «CS» – зловещий газ,
Боец сей вспомнил, как согнули
Вдруг Тигра корчи – то зажглась

На звере шерсть, принесши боли,
Но почему он здесь? Как знать!
Не по своей, конечно, воле.
Опешил! Да куда бежать,

Когда вокруг сам ад развёрзся,
Сгорает напрочь всё живьём,
В дыму не видно дальше носа,
И смерть орудует копьём…

Не мог в беде оставить зверя,
Подполз к нему он в тот же миг,
Тот не умчал, в добро поверя,
Наоборот, к бойцу приник…

Защиты жертва в каждом ищет,
Когда беда вдруг сотряслась.
Лишь две крупнющие слезинки
Невольно зверь держал у глаз…

Сбил пламя с Тигра, обезболил,
Намазал мазью, сверху – бинт,
И нет уж боли дикой боле,
Вполне здоровый внешний вид.

Так родилася дружба с зверем.
Коль санитаров рядом нет,
Бойцов израненных, им верен,
Тянул Тигр с боя в лазарет…

Вот и принёс дитя он также,
Ведь зверь в своей родной среде
Больному в ласке не откажет,
В тепле, защите и еде.

Так Ветеран, семьи лишённый
От рук карателей, стал враз
Отцом невольно, вдохновлённый
Вновь к жизни, случай что припас.

И хоть Устав был строг во взводе,
Решили всё ж, пусть будет так:
– Ты ей отец, семья взвод, вроде,
Во время ж мстительных атак

На кухне будет пусть у женщин,
Угрозе чтоб не подвергать.
Постелим мягче ей, нам – жестче,
Так сообща заменим мать.

С любовью к ней тянули руки,
Погладить чтоб, прижать к груди,
С своими были, ведь, в разлуке,
А вдруг уж нет их, не найти…

Все, изумясь спасенья чуду,
«ФЫОНГ» решили имя дать,
Игрушек сделали ей груду,
Забыла ужас чтоб. И мать…

Вот и росла так. Чуя сметку, —
Да разве мало вкруг сирот! —
Сама мала ещё, в разведку
Ходила смело в пятый год.

Но всё рвалась идти в атаки,
Чтоб мстить и гнать врагов—мурен,
Стрелять из пушек, мчаться в танке,
Ввек не сдаваться гадам в плен!

И всё отца—то вопрошала:
– Когда, когда я подрасту?!
– Ну, ждать тебе ещё немало,
Вот подрасти чуть в высоту…

А, впрочем, слышал я от деда,
Земли коль выпить дивный сок,
Силён вмиг станешь для победы,
Отважен, ловок и высок!

В горах Лангшона это диво
У страшной пропасти на дне,
И даже шёл кто не трусливо
Туда, навек был в западне.

Но я не знаю, где такое,
Туда не ведаю пути… —
И уж нет дочери покоя,
Стремится место то найти!

И вот, когда все обсуждали
Тяжёлый свой победный бой,
Ушла в неведомые дали,
Отвагу взявши в путь с собой…

А спохватились, поздно было,
И поиск лишь вогнал в печаль,
И стало горестно, уныло,
Хоть прочь себя куда отчаль!

Надежду всё ж не отгоняли…
Фыонг же, встав на стремена
Стремленья въедливого в дали,
Шла, цель найти устремлена,

По вдрызг растерзанной землице,
По пеплу бывших деревень,
И стонет всё вкруг и дымится,
Но возрождением не лень

С тройным усилием заняться,
Всегда как было с давних пор,
Семью обресть, сестру иль братца,
И выползть прочь из ям и нор!

Шли тени—люди, как скелеты,
На лицах ужаса следы —
То тэй их, злостью разогретый,
Лишил жилья, еды, воды

Штыком и пулей, бомбопадом,
Всё сжёг, разрушил, отравил,
Жирели чтоб олигархаты,
Сидя на злате в сотнях вилл.

Фыонг спешила, чтоб бороться,
Как все, – с оружием в руках! —
(Туда, где падало вниз Солнце) —
Набив мозоли на ногах,