Виктор Старовойтов - Моя счастливая жизнь. Проза и стихи трёх авторов Добрянского района Пермского края

К счастью своему человек идёт медленными маленькими шажками, зато к погибели своей торопится, бежит, не считаясь с призывами разума и совести. Не помню, кто это сказал, но жизнь показывает, как это верно.

Валентине Серовиковой абсолютно не везло в этой жизни с самого дня своего рождения. Во-первых, мать не хотела рождения ребёнка и всячески старалась избавиться от плода; пила уксус, травилась какими-то травками, ничего не помогло, девочка появилась на свет. Была она непоседой и то из люльки ухитрится выпасть и вывихнуть в плече ручку, наставить себе синяков, а когда подросла, то обязательно чего-нибудь теряла, или на ровном месте, запнувшись, падала и расшибала себе носик.

Школьные науки давались ей с трудом и кое как осилив её нашла себе муженька, увы, опять неудачно. Оказался Степан горьким пьяницей, к тому же и бить стал молодую жену нещадно. Произвести ребёнка был не в состоянии, за то и обижал. Прошло так несколько лет, из красавицы школьницы Валя превратилась в маленькую старушку, вечно ходившую в тёмном платке, закрывавшем синяки на лице. А Степан продолжал бесноваться, тащил из дома вещи, продавал или менял на пойло и всё повторялось. Не раз и не два хотела Валентина покончить с собой, но всякий раз приходили некие высшие силы, останавливали её от безрассудства.

Под окном рос тополь. Частенько Валентина приходила к нему и плакала, выговаривая ему свою боль и печаль. Иногда ей даже казалось, что тополь обнимает её своими ветвями, лаская и жалея. Уходила она от него умиротворённая, спокойная и терпеливая. Однажды Степан, напившись, выгнал жену из дома зимней ночью, а затем и сам выскочил на улицу в исподнем, бегал по улице босиком по снегу и жутко матерился. Нашли его утром доярки, спешившие на ферму к утренней дойке коров, замёрзшим в сугробе. Осталась Валентина одна, ожила, поправилась. Подруги находили ей женихов, хоть на время, хоть постоянно, но на этот раз Валентина показала свой норов, наконец-то проснувшийся. Жених на порог, а она с ухватом в руках встречает, так и отвадила всех ухажёров.

А вот ребёночка очень хотела, скучно было одной вечера коротать. Только где ж его взять, это только мать Богородица с Божьей помошью сумела родить, а простой женщине это не под силу… Однако судьбой была уготована ей иная жизнь. Около дома был небольшой земельный участок, садила там Валентина картоху. И вот, посадив, присела под тополь отдохнуть, прислонилась спиной к стволу, угрелась на солнышке да и заснула. Проснулась оттого, что кто-то назвал её по имени. Встрепенулась, отгоняя остатки сна, оглянулась – никого… А голос снова раздался, совсем рядом, приятный, мужской голос:

– Родная моя Валечка, смотрю на тебя и жалею. Не век же ты будешь вековухой, выходи за меня замуж. Буду верой и правдой служить тебе, никаких забот знать не будешь.-

– Да кто же ты, такой храбрый, покажись, взгляну хоть. Чего ж прячешься, коль свататься пришёл?

– Да Тополь я, стою за твоею спиной. И раньше ты ко мне плакаться и жалиться приходила, укрывал я тебя от чужих взглядов ветвями своими, жалеючи. Не мог я тебе открыться, молод был, не созрел ещё для полноценной жизни.

Тополиная ветка коснулась её щеки, ласково дотронулась до губ.

– Почему же ты раньше молчал, любимый мой? Думал, не пойму тебя? Я же тебя посадила здесь своими руками, лелеяла, поливала в жаркие дни прохладной водичкой… А как же мы жить-то будем, ты вон какой вымахал, настоящее дерево, я против тебя букашка теперь, простая деревенская баба…

– Об этом не беспокойся. Не хуже других жить будем. И детки будут, и внуки. Всё у нас впереди…

– Ну что ж, коли так, то я согласная, бери меня в жёны!

Сватовство состоялось, хотя сама Валентина и не верила во всё происходящее, слишком всё это походило на хороший счастливый сон, какие ей часто снились ещё при живом муже. Она вернулась домой, управилась с хозяйством. Прошла в комнату, улыбнулась невесело своему отражению в зеркале трюмо, погладила кота Мурлыку, снова ожидается одинокий вечер. Неожиданно раздался стук в дверь, Валя откинула задвижку. В дом вошёл мужчина, чёрноволосый, черноглазый, высокий, лицо приятное, улыбчивое. Обнял Валентину, на руки поднял, зацеловал чуть ли не до беспамятства, еле-еле освободилась. А он смеётся:

– Ну здравствуй, жёнушка моя дорогая… – Опустился перед нею на колени, кепку сбросил: – Аль не признала? Да я это, Тополёк твой…

Валя кинулась к окну, выглянула в полусумрак двора – тополя на старом месте не было!