Елена Соколова: Поэзия. Том 1. "В моём саду прекрасном…"

Мальчик самый красивый,
С глубиной небывалою чёрных очей
Вслед глядит мне, стыдливой,
Страсти первой, желанью бессонных ночей.

Глаз оливковых взглядом
Только встречусь с огнём его чёрных маслин,
Как откроют все к ряду
Мирозданья секреты вселенских глубин.

Ничего не случилось.
Только пристальных взоров и встреч колдовство,
Да в груди сильно билось,
Когда в трубке я слышала голос его.

Под родительским оком
Не смогла я раскрыться навстречу ему, —
Папа мой ненароком
Говорил: «Таких мальчиков встретишь ты тьму».

От любви средство – бегство.
Через годы узнала я важный секрет
От подружки из детства:
Этот парень любил меня тысячу лет.

Был повеса, художник
От поклонниц влюблённых проходу не знал,
Но любви безнадёжной,
Самой чистой и первой он не забывал.

И Наташе (подружке)
Сказал:
«Моим детям глаза (цвет оливок,
Так блестящих) – ловушки —
Отдал.
От неё им тогда. В миг счастливый.

Странным кажется это?
Но, увы, счастья в жизни я больше не знал.
Вопреки брака летам
Лишь её я одну половинкой считал…»

Умер в самом расцвете.
И когда я узнала ту тайну о нём,
Стал безвкусен, бесцветен
Мир, который кому-то мы в жертву кладём.

А зачем? Вот дилемма…
Знать бы в юности цену той первой любви
Увенчал диадемой —
Королевы эмблемой —
Это чувство б святое
Всяк и крикнул подростку младому: «Живи!!»

Кольнуло сердце или нет?
Пожалуй, нет. Ну, разве что, чуть-чуть…
Хватило беглых мне примет
Понять, что вы должны друг к другу льнуть.

В его глазах нет той любви,
Какую знала я, любима им,
А ты поджилки разорви —
В нём только сытый привкус уловим.

Да, безысходность есть у вас
Быть вместе. Это ли судьба?
Надолго ль прочности запас?
Сколь рабски будешь угождать!

Не поменяюсь я с тобой
И с облегчением вздохну:
Вам оставаться с суетнёй —
Я ж окна шире распахну.

От подхалимов коробит.
Терпеть не могу. Ненавижу.
С самого детства воротит,
Как рожу иную увижу.

Подобострастную рожу
С улыбкой: чего изволите?
Так бы и влез вам под кожу:
Лаской его обмусолите?

Карьеры особой нету,
(В сравнении с той, что могла быть) —
Отсюда: в картах валеты.
Но ими я смело могу крыть

И королей, и тузов всех
(Будь он хоть ими пронизан) —
Козырем, в гриву и хвост тех,
Что спрятаны у жополиза.

Кто знает, что такое кровь?
Субстанция, энергия, иное?
Вот неаполитанцы вновь
Зрят что ни год явление святое:

Коль городу судьбою жить
Дано, кровь Януария в сосуде
Вновь закипит, – знать, с прошлым нить
Крепка. Неаполь жив! Ликуйте люди!

Сосуд безмолвен – жди беды!
Вулкана взрыв, чума, война, холера.
И никакой не хватит мзды,
Задобрить чтоб богов, ни слёз, ни веры.

Что ж там в крови? Какой секрет?
Чем так целебна кровь на плащанице?
Дано познать ответ иль нет?
Чтоб знать, придётся ль кровью расплатиться?

Несчастный, жалкий человек.
Не хочет верить заповедям божьим.
Он ищет факты и вовек
Всем чудесам ответ найти не сможет.

Голубые иголки у ёлочки,
Голубое небо над нею.
Я поглажу лошадку по чёлочке.
Грудью воздух вдохну полнее

Деревенский – ядрёный, без примеси
Городского смога с осадком.
Эх, лошадка моя, унеси меня
В чисто поле с запахом сладким!

Отдохнём мы с тобою по-царски там:
Средь цветов и травы высокой.
Растянусь на земле (ведь не в марком я),
Там еды тебе, черноокой…

Бытия сущность здесь постигается,
А не в спорах, где двери, стены.
Одуванчики, глянь, обсыпаются…
Время ужинать. Но! Успеем.

Кто управляет нами так жёстко и неумолимо?
Кучка каких-нибудь челов богатых, непобедимых?

Сталкивают нас лоб —в – лоб, глупых людей и государства,
Прячутся сами в недосягаемых (подземных?) царствах.

Готовят планету – наш общий дом – к самоочищению,
А нас всех – глупых смертных простых – к самоуничтожению.