Алексей Козлов: Новый Чайльд Гарольд. Поэма

Вперёд! Вперёд! Иная вера
Жеманных, еле видных вен,
Реформы хитрого Кольбера
И фаворитки Монтеспен;
Натуги, быстрых изменений,
Тщеты высоких, праздных слов,
Грядущих страшных потрясений
И обвалившихся столпов.
Тьма заполняет залы Лувра,
Кровавый близится Уран,
И бьётся тщетно в скалы Дувра
Мой мозг, как гулкий океан…

Вперёд! Вперёд! Построим строфы.
Чрез тишь могильную и гром —
И от подножия Голгофы
Весь мир в Воронеж приведём.
Вперёд!

(Песенка)

У Мэри – это чудо
Барашек белый был,
За девочкой повсюду
Покорно он трусил.
Поутру рано в двери,
Закутаная в плед,
Бежала крошка Мэри,
Барашек белый вслед.
На улице и дома
Он был девчонке мил,
Она любила Тома
И Том её любил.
Но как-то через двери
Баран покинул дом.
Ушёл барашек Мэри.
Пропал любимый Том.
Поют о счастье струны,
Сад полон дивных роз,
А очи Мэри юной
Полны мольбы и слёз.
У Мэри (это чудо)
Барашек белый был.
За девочкой повсюду
Покорно он трусил.

Ты тянешь судьбу тяжелее свинца,
Как маленький мальчик у стяга.
Знай – одиноко стоять до конца —
Честное слово – отвага!
Многие люди тебя не поймут,
Пусть жизнь убивают беспечно.
Как всё на земле, эти люди умрут,
Ничто в этом мире не вечно!
Уж я не желаю несчастья врагу,
С друзьями хочу веселиться!
И если вам чем-то я не помогу,
То я предпочту провалиться.
Ты тянешь судьбу тяжелее свинца,
Как маленький мальчик у стяга,
Знай – одиноко стоять до конца —
Честное слово – отвага!

Читатель! Автор этой книжки,
Совсем юнец, не так давно
Любил лишь девичьи лодыжки
И полусладкое вино.
Любил валяться на кровати,
Журнал с картинками листать,
Любил свои влеченья, кстати,
Перу стальному доверять.
Не колесил по разным странам,
В пожаре бабушку не спас,
А если был он хулиганом,
То это, право, лишь на час!
Диапозон сего героя
Мог потрясти небесный свод:
ОТ Карла Маркса – до «Плейбоя»,
От Ницше – до наоборот.
Не может он никак проснуться,
Тоскует он, когда зовут
С энтузиазмом окунуться
В общественно полезный труд.
Когда судьба весьма сурово
Бралась за автора на «ять»,
Он не грустил, старался слово,
Однажды данное, держать.
Не врал, в бою не «делал ноги»,
Любя ответ, ценил вопрос,
Издательств обивал пороги,
А потому был часто бос.
Как только мог, чурался драки,
Пил пиво, водку и вино,
И не любил в кромешном мраке
В чужое наступать говно.
Пока творец далёк от склона
Нелёгкой жизни, и не стар,
Прими ж легко и благосклонно
Его не слишком длинный дар.

Моя мечта туда влекома,
Где ведьма вьётся на метле,
На службе раб и шут, а дома
Наместник Бога на земле.

Песенка

Веруйте в сказку лучистую!
Слушайте нынче и вновь
Старую песню английскую
«Всё, что нам нужно – любовь!»
Все вы, бегущие тыщами,
Пьющие чай и кефир,
Пойте, стуча каблучищами:
«То, что нам нравится – мир!»
Крепко забытое вспомнится!
Старое явится вновь!
Всё, что хотите, исполнится,
Если есть мир и любовь!

Слоны и пальмы Карфагена
От нас не в силах заслонить
Источник светлый Ипокрены,
Мы разрешим ему забить…
Кого!? Ты – мой хохлатый птенчик,
Чей клюв прозрачнее цветка!
Фальцетом зарыдал бубенчик,
Дрожат миры, клонится венчик,
Все ждут явленья дурака.
Растёт. Растёт. Растёт, как просо…
Гульф – это мира паруса.
На голове скрипят колёса,
Вращая щётками глаза.
Растянуты в ухмылке губы —
Довольно тягостных примет,
Не ерихонские ли трубы
Родить готовы свой фальцет?
Шут – отраженье высшей власти,
Зеркальный образ без стекла.
Изобразить людские страсти
Твоя рука ему дала.
Колпак – пародия короны.
Лишь дураку разрешено,
Соломиной колебля троны,
Не лить кровавый сок в вино.
Спроси надменного поэта,
Засунув бороду в бокал:
– Что ты сказал? К чему всё это?
– К чему? К чему? Когда б я знал!

Песенка

Яичница-болтушка!
Люби меня тайком
И гладь меня по брюшку
Железным молотком!

Аргонавты

Уже понятно, что пространство глухо,
Времён борзые стары и незрячи,
Слепней гоняет бледная старуха
Хвостом надежды от быка удачи.
И лишь любовь сияет нам во мраке —
Маяк всех маяков, светил светило…
Давай же развернём былые стяги
И вспомним то, что с нами было.
Давай не будем слушать злого хора,
Т за руном, плетённым Веком Пыли,
Как аргонавты, строго, без упора
Отправимся, не зная, где мы плыли.
Давай на вёсла возлагать ладони,
Фиксируя немолчное движенье,
И наши жизни в выдохе и стоне
Пусть обретают смысл и направленье.
Зима была темна. Кругом ветрило.
Носился мусор по дремавшим весям.
Расплавленная грязь внезапно стыла.
И было много криков, мало песен.
В забытый сад мы возвращались редко,
Дни наплывали, как волны рефрены,
И скрежетала ивовая клетка,
В Эдем спуская наши злые члены.
В минуту скорби вспоминать ли Бога?
Нет, наши гордые, неслыханные шеи
(Плевать на них – она нам не подмога!)
Возложим на алтарь, как две лилеи.