Алексей Козлов - Новый Чайльд Гарольд. Поэма

Идут века, порою – немо,
Порой – взрывая воплем Рим
И вот на Палатине Рема
Мы видим, Ромул рядом с ним.
О Римский Волк!
Легко и звонко,
Когда сотрёт тебя беда,
Отдай последнего волчонка
В чужие руки навсегда!
Что значат смертных сны и стоны?
Бог-кулинар спалил дотла
Преторианские колонны —
Бобы из Каннского котла.
Вот воды Тибра стали алы.
Гиганты сомкнуты войной.
Три раза Карфаген на скалы
Арийской выброшен волной.
Валькирии в эфире реют,
В трубу времён трубит судьба,
В предгорьях Альп в траве белеют
Слонов немые черепа…
Орлы знамён сияют гордо,
Слепящ могучий символ зла.
На галлов римская когорта,
Гремя значками, поползла
Т вмиг смела и растерзала…
Но сам себя извёл тиран,
Червяк сомненья в мгле подвала
Уже заводит христиан
И отвращает их от блуда
И от порядка в три часа.
Тут предаёт друзей Иуда,
Их крест возносит в небеса,
И души улетают, рея,
И путник замирает, нем.
На громкий смех эпикурея
Они ответят кое-чем.
Фанатик в бешенстве глубоком
(Во власянице троглодит)
Летит крушить железным стеком
Нагих прелестных Афродит.
Разбито множество посуды,
А впрочем, видели ли вы
Нерона злобные причуды,
Смертельный блуд Калигулы?
Беда! Читатель вынул пальчик,
Грозит пииту (Не со зла):
– Ты всё сгустил! И был ли мальчик?
И не один, а несть числа!
Всё подсчитал латинский гений,
Знал цену жизни и любви
И индустрию развлечений
В грядущей искупал крови.
А это что ещё за штука?
Триумф спецов, смотри, земля:
Сороконожка акведука
Вкруг Рима иссекла поля.

Топор времён кромсает рати.
Презрев небес холодный смех,
Чей глас срывается в Сенате:
– Корнелий Вар, верни мне всех!
«От этих скал, Летейских Вод
Весёлый, молодой,
Любовь, я ухожу в поход!
Махни мне вслед рукой!»
А марс! Фортуна! Все планиды,
Идущие своим путём,
Под звуки римской Рио-Риты
Мы Богу души отдаём!
Звенят мечи. Визжат баллисты.
Ты слышишь этот жуткий вой? —
То в Каледонии холмистой
Легионер обрёл покой.
Аминь! На карте нету точки,
Где ты изрублен на куски.
Твоей Проперции по почте
Нет смысла посылать носки.
Под визг и крик толпы досужной
Душа невинная ушла
Стремительной струёй жемчужной
Из Колизеева жерла.
Быть честным – глупая затея!
Для государства проще вор!
Создатель Терм и Колизея,
Как раб казнён Аполлодор.
Как сладок воздух разложенья,
Сколь вездесущ плебейский сплин!
Народов мерное круженье
Дробило кости Апеннин.
И Рима старческая сила
Угнетена со всех сторон
И головой крушит Атилла
Прогнивший и смущённый трон.
Пусты, как черепа, лицеи,
Цепами зла побита знать,
Серпом выравнивая шеи,
Война не может не устать…
И ненависть корёжит лики,
Но утихает стали звон —
Лишь факела чадят, и крики
Слышны в глухой ночи времён.
Глаза Луны и звёзд кровавы,
Душа несчастная темна.
О люди! Времена! О нравы!
О нравы! Люди! Времена!

Вперёд! Всё выше нас возносит!
Что видим мы? Помилуй Бог!
Упадок тягостный ремёсел,
Торговли, права и дорог.
На небесах иссякла манна
И здравый смысл уже молчит,
Монаха чёрная сутана
Мирян забитых леденит.
В бесплодных бленьях тают силы,
Мечтает Папа, наш дружок —
На ноги стоиков унылых
Надеть испанский сапожок.
Что ты сутулишься, Равенна?
Уже какой-то сукин сын
Нас убеждает вдохновенно,
Что твердь земная – плоский блин.
Как изумительна картина
Освобождения от оков!
Фальцет святого Августина
И клац монарших индюков.
Мы слышим битв и воплей звуки.
Карга с клюкой бредёт сюда
И вот уж Барбароссенюгенд
Весь продан в рабство без следа.
Ожили древние картины.
Спесь наглецов взыграла вдруг.
Тевтоны двинули дружины
Железных рыцарей на юг,
Ища Грааль, но о Граале
В лесах столетних близ Днепра
Славяне бедные не знали.
Кто ищет от добра добра?
Росли готические арки
Вдали от нас, а здесь, рыча,
Мы бились насмерть, и в запарке
Нас одолела саранча.
Вперёд! Какие измененья!
Являют лучшие пример.
Дух благородный Возрожденья
Уже теснит, гнетёт химер.
Париж, Флоренция, Равенна
Цветут божественны, как хмель.
Рабле смешливый, Авиценна,
Ронсар, Сервантес, Рафаэль.
Вы – тайна мира и услада…
И Англию пронзает весть:
На дне Великая Армада
Испанскую хоронит честь.
Век восстающего Тантала.
Среди гармоний видим мы:
Смертельное блистанье жала
И очи гнойные Чумы.
Всепоглощающ вал событий.
Мне запах лёгкий бриз принёс
Географических открытий
Ханжей с крестом и детских слёз.
Мне внятны ветры молодые
Ума, гонящие челны.
Скелет безглазый, прописные
Твои мне истины тошны!
Господь! Даруй нам дни иные!
Как допустил ты эту гнусь?
Ханжи! Проклятые и злые!
Ужо! До вас я доберусь!
Разрушив каменные стены,
В извивах истончив глагол,
Шекспир, напившись с Джонсом Беном,
Как призрак в Лету отошёл,
Сказав о женщине сурово…
Нет, не могу избегнуть я
Сказать завистливое слово
О Потрясателе Копья.