Юрий Пашанин - Что мешало страсти. Про любовь и не только

А я и впрямь взялась не за своё,
Своё-то ведь у мужа за ширинкой,
Когда просил зайти в его жильё
На пять минут зачем-то муж Иринки.

Была я дерзкой, хоть и не права,
Сказала о себе, что всё умею.
Забрать хотела я свои слова,
Но было всё труднее и труднее.

Сейчас, конечно, очень стыдно мне,
Узнай об этом муж, убил бы точно,
Но где-то там, на самой глубине,
Ещё трепещет этот зов порочный.

Быть может, наказанье за грехи
Об этом говорить, самой аж стыдно,
Моим тогда желаньям вопреки
Слетели бусы с шеи, очевидно.

Влекла игра, вся кругом голова,
Простор рукам. Преграды разрушая,
Он дивно мысли облекал в слова.
А женщины влюбляются ушами.

Краса и стать сверкнула нас промеж,
Зачем-то был нам нужен беспорядок,
Но оказалось, что не так уж свеж
Запретный плод и далеко не сладок.

Ну, вот и всё, последнею строкой
Со слов моих пишите в протоколе —
Лишь только обрела сама покой,
Как вижу, муж мой корчится от боли.

На всё есть воля Высшая всегда.
Повешенным кто будет, не утонет.
Я думаю, случилась та беда
От гайки, оказавшейся в батоне.

Как сумасшедший я вольно
Таял в плену твоих оргий.
То, что ещё трогать больно,
Не шевели и не трогай.

Смысл любви настоящей
Ты показала умело.
Хватит! Куда меня тащишь?
Стой! Пожалей моё тело!

Ты не пытайся быть милой
Ласками только одними.
Ты отняла мои силы —
Память мою не отнимешь.

Помню ещё твоё имя.
Люб, доведёшь ты до брани!
Спрячь пока руки, ведь ими
Снова то место поранишь.

Ну, ты как глухонемая!
Ты не получишь такого.
Люди вокруг понимают,
Ты как всегда бестолкова.

Сказано ж, трогать не нужно.
Гладь отношений прорежешь.
Лучше второй сделай ужин,
Но калорийней, чем прежде.

Желчь пищевода на стыке.
Не покорми меня плотно,
То зазвучат мои крики
Песней прощальной из глотки.

Чувства утрачены, Люба.
Всё уже буднично просто.
Может быть, выражусь грубо,
Слаб я для нужного роста.

Стал я теперь как ботаник,
Не в чем пока тебе рыться.
Место то лучше не станет,
Вновь это не повторится.

Видишь? Его меньше стало,
В мыслях твоих безучастен.
Всё, чем работал, устало.
Не отдохнуть ли нам часик?

Я плыл однажды Чёрным морем,
Не помышлял об этом даже,
Но оказался рядом вскоре,
Не знаю как, с нудистским пляжем.

С волны накатом я сквозь пену
Вошёл, сливаясь с горизонтом,
И вижу вдруг с немою сценой
Девицу голую под зонтом.

А справа, трудно не заметить,
В пример, наверно, той девице,
Там, где играли в салки дети,
Другая с голой ягодицей.

Куда ни глянь, тела нагие —
Седые бабушки и мамы.
На всех не трусики тугие,
А только шляпы и панамы.

Я на песке метался долго
Между купальщиц загорелых.
Но мне в глаза смотрели колко
И улыбались то и дело.

Чтоб тоже стать к природе ближе,
При всех пришлось мне раздеваться.
Я сделал вид, что как они же
И плавки снял. Куда деваться?

Хоть было тело без загара
Там, где власа торчали пышно,
Я показал, что я им пара
И в этом празднике не лишний.

Коса девичья вдруг задела
Меня легонько, где б не надо.
Чтоб охладить местами тело,
Я вновь вошёл в воды прохладу.

Ох, как узка моя кровать!
Чтоб не свалиться, места мало.
Мне так всегда хотелось спать,
Когда я вновь с неё слетала.

Чтобы прошла спокойно ночь,
Своё измученное тело
Крепила я к стене на скотч,
Но рвался он и я летела.

Но нет ведь худа без добра.
Не зря терпела я удары.
Башка гудела хоть с утра,
Но только ночь прошла недаром.