Абсолютный Штиль - Бумажные жизни

Откуда в тебе эта грация кошки,
Желание вечно сидеть у окошка
С налитым в стакан молоком?

Давно ль ты не любишь мокрые лужи,
Клубочком свернувшись, когда чуть простужен,
Урчишь у меня под рукой?

Что видишь такого в кружении птиц,
Иль бабочек танце, нитях для спиц,
Часами садясь за игру?

Не ты ли мяукаешь ночью так сладко?
Царапаешь кресел обивку украдкой?
И где твои ушки и хвост?

Я поцелуем нежным сорву последний стон.
Забудьте о случайном, забудьте о былом.
Не смел я Вашей жизни украсть едина дня,
Но что теперь… случилось. Напрасные слова.
Я больше не держу Вас. Простите ли за то?
Всё сбывшееся – Ваше, в небудущем – моё.
Не будет наставлений – хоть что, где нет меня.
Мы не считали время… А стоило, любя?
Что связаны со мною, Ваши мечты, все – вздор.
Не стать мне Вашим счастьем, мой век, увы, прошёл.

Прикоснись к моим губам —
Для тебя лишь пахнут ядом,
И ложись скорее рядом,
Чтоб остаться навсегда.

Ты любил меня, а зря.
Тот, кто не согреет взглядом,
Чья душа под слоем града —
Я, поверь, не для тебя.

Знаешь, больше никогда
Ты не сможешь ошибиться.
Слабой птицей в клетке биться —
Вот и все. Как глупо, да?

Не стоит за него болеть,
Глупое сердце, перестань!
Мне б успокоиться навек.
Я уж достаточно не ждал
Тихих шагов и добрых глаз…
Воспоминания, как капкан —
Хотелось думать, не о нас,
А кровь течет из вечных ран.

Последняя песня, но некому слушать,
А ветер дыханьем своим её глушит
И быстрым порывом несет в никуда.
Прощай навсегда…

Теперь вдох иль выдох – не так уж и важно,
Когда так немного под небом бумажным
Осталось читать с облаков
Недосказанных снов.

И скажет ли кто-то, что он понимает
Значение строчки: «мы встретимся в мае»?
Нельзя не узнать, пусть ни разу не видел.
Удар по струнам и выдох.

Этой ночью давай умрём вместе,
Задыхаясь от счастья и слез.
Забывая о гневе и мести,
Лепестками рассыплемся роз.
Пусть не будет вины и неправды,
Пусть не будет заглавья у чувств.
Если б вечность крестить нас могла бы —
Лишь сейчас. Я о том помолюсь,
Чтоб от сна никогда не проснуться,
Никуда не ступить одному.
Где-то в том нескончаемо пусто,
Как дышал, так теперь разорву
Свою душу на тысячи искр,
Пусть украсит небесную синь.
Для нас поздно и рано – все слишком
И теперь, не любя, только сгинь.

В тихом городе правят уж тысячи лет сон и лень.
И не помнит никто, наступал ли когда-нибудь день.
В вечно-зимнем пруду подо льдом изваяния рыб.
Если кто-то здесь был из живых, не иначе погиб.
Лес прекрасен всегда: на деревьях искрящийся снег.
Среди кованых улиц рождается мысль «побег».
Только ноги ведут снова в дом, из гниющих что стен.
Он построен, должно быть, когда-то, но точно никем.
Бесконечность ступеней ведёт, извиваясь, всё в даль.
Ей нигде нет конца – темнота, и привычно – печаль.
Там в одной из ступеней навек заточён календарь.
Не считает ни дней, ни часов, ни минут – очень жаль.
Может завтра… и всё же… а вдруг чуть светлей станет тень.
Только кто мы такие, глядеть чтобы в завтрашний день.

Безгранична свобода —
Впереди только снег.
Как же это жестоко:
В никуда, но побег.

Коченелые пальцы, и темень в глазах,
А в мечтах было небо. И лето в мечтах.

Мир фиолетовых бабочек
Колется ломкими крыльями,
Несимметричных, но парочек,
Тонкими лапками стылыми.

Больно. Но солнца луч падает
Рядом. И яркою радугой
Твой озаряет лик быстрыми
Мелкими пёстрыми искрами.

Я пробираюсь. Упрямыми
Пальцами иглы все собраны.
Алыми, словно тюльпанами,
Пятнами линии сотканы.

Я прохожу сквозь застывшие
Души. Их сны еле слышные
В бледном. Но красною ниткою
Я обручен, верно пыткою.