Алексей Кабанцов - Доказательство жизни

I
Ветер гнал седые клочья
в небе хмуром ноября,
расставляя многоточья
на листках календаря.

Под его шальную песню
падал я в тревожный сон,
сквозь седьмое поднебесье
в относительность времен.

И размытые границы
пропускали без препон
тел прозрачных вереницы
через призрачный кордон.

Чётки галок вдоль дороги,
хмуро утро, чёрен лес.
Омывает душам ноги
старец у ворот небес.

Льдинки слов его слетают,
губы снегом серебря,
в небо цвета серой стали,
в безнадёжность ноября…

II
Странный старец шептал
беспрестанно,
и был наг и убог перед ним
человек.
Мне казался всевидяще-
страшным
взгляд сквозь кожу
опущенных век.
Он твердил мне, что в шаге
от вечного света,
не входя во владенья
полуночной тьмы,
я смогу прочитать на
скрижалях ответы,
Если только пойду по
дороге сквозь сны.
Чья-то жизнь проносилась
галопом
в силуэтах теней на
фасадах домов,
утопала в последнем
вселенском потопе,
на плоту уплывала из
южных портов.

Уносилась куда-то шальная
комета,
распушив от испуга свой
хвост на ветру.
Пьяный мим в красно-
черных штиблетах
поджигал шапито, не
придясь ко двору.
Сотни масок, как осенью
птицы,
улетали на призрачно-
пряничный юг,
но смотрели назад их
пустые глазницы,
обещая вернуться на
родину вьюг.

III
Где-то там вдалеке, на
границе тумана,
пел свою песню
заснеженный волк:

Правды нет и нет обмана,
и слова легки, как шелк.
Будет скатертью дорога
к дому сбывшейся мечты,
Где склонились у порога
снежно-белые цветы.
Позабудь узду и стремя —
прыгай вниз, на облака.
Крылья дарует паденье —
падай вниз, на облака…

IV
Я проснулся идущим меж
стен по канату,
амплитуде его подчинив
рук размах.
Можно только вперед,
нет дороги обратно —
справа жар и сиянье,
слева холод и страх.
Раз за разом, сгорая
в пылающем свете,
застывая горгульей
в объятиях льда,
я иду в те места
этой странной планеты,
где обратно на небо
струится вода.

V
Ночь уходит, захлопнув
незримые двери.
Ночь уходит в паренье, во
тьму пустоты,
где на пыльных дорогах
считают потери
стражи алой зари и
полночной звезды.
Просыпаются звуки в
чертоге осеннем
и разлито вокруг
обещанье чудес,
и опять под моими
ногами ступени,
уходящие вверх, в
беспредельность небес.

Есть предельная масса несказанных слов,
ненаписанных писем, непролитых слёз,
что смывают бесследно основы основ
и глядят на тебя сквозь припухшесть желёз.

Есть предел, за которым цветок, увядая, поник.
Нет дороге конца, лишь в начале пути
тишина порождает сквозь боль чей-то крик.
Пожелай ему птицею вверх – не ползти.
Пожелай ему сотни дорог и бесценных даров,
пусть немного, но верных и добрых друзей,
много писем и сказанных вовремя слов
на облитых росою дорожках аллей.

Высыхает Эвксинский Понт
и сгорает в небе звезда.
Под дождем нежит спину зонт,
превращается в лёд вода.
Станет кипой бумаги бор,
никогда не увидит птиц юг.
Будет ветер гнать волны и сор,
и не будет на севере вьюг…
Не исчезнет ни зависть, ни лесть
пока жив хоть один человек —
там где подлость его, там и честь,
и любовь скоротает с ним век.

Вдруг стало меньше слов и света,
когда в бездушности своей бегущая строка
сказала мимоходом об убытии поэта
и что-то смутное про грош и лодку старика.
Я не сужу, чтобы не быть судимым:
у каждого свой путь, своя судьба.
Как много тех, не долетевших и недолюбимых,
чья жизнь – лампада на ветру и вечная мольба
о мире для души в периметре Земли,
и толике тепла в безмолвном одиночестве квартиры;
о мужестве для тех, кто на мели
латает клочья парусов в прицеле канониров.
Мир вам, ушедшим за завесу пепла,
ступившим в воды сумрачной реки,
Всем тем, чьи крылья изломали ветры
в тот миг, когда вы были к небесам близки.

Полночный шорох во дворах
на мысль наводит о метели,
но это листья облетели на дубах
и стали мягкой декабрю постелью.
Какие встречи, мысли о друзьях,
сокрытом в календарь веселье,
когда исчезло золото в ветвях
и сквозняки по-зимнему запели?
Какие вечера при тающих свечах,
соперницах бездушного вольфрама,
когда зима у осени в глазах
и первый иней в уголке оконной рамы?
А где-то высоко, в свинцовых облаках,
из башни белой вниз струится пенье,
но каждый шаг наверх приносит страх
и имена друзей стирает со ступеней.