Егор Киселев - Горький миндаль над дорогой. Сборник бессмысленных песен

У девушки в вечернем платье,
Что ехала на красный свет,
А вот теперь сидит и плачет,
Поскольку документов нет.

Но он отпустит, не иначе,
Ему кормить семью, жену
Везти с родней на дачу,
И детям взять конфет на сдачу,
Хоть он у совести в плену.

Сегодня ветрено, и волны с перехлестом,
И свет горит на старом маяке.
Душа томится, думает о прошлом,
А я пытаю карандаш в руке.

Сгустилась ночь над Балаклавской бухтой,
Сосет под ложечкой слепая тишина.
На пристани так непривычно людно,
Аншлаг сегодня, и у Куприна

На лавке с фонарем туристы
Бумажник ищут средь вещей,
Чтоб заказать у местного барристы
Два кофе да погорячей.

Я вышел вон, я совершил ошибку,
Десятую в прошедшем дне,
А сколько дней таких сказать навскидку
Не представляется возможным мне.

Что жизнь моя? Лишь череда скандалов,
Мук совести, тревог, тоски, стыда.
И падает в широкие карманы
Из глаз давно остывшая звезда.

Молчанье – золото. Мысль изреченная есть ложь.
Мудрее тот, кто тишину свою хранит.
А мне велит душа: «Вынь, да положь»,
Хотя бы тверже слова моего гранит.

Я лгу, как все певцы. Поэту правда не к лицу,
Ему к лицу торчать на баррикадах
И грудь свою выпячивать свинцу,
А не чужих детей губить под градом.

Легко слать на убой чужого брата,
Своими жертвовать обычно не с руки.
Но хочется поэту хоть когда-то
На площадь свои вывести полки.

На то и темен русский человек и крут,
Что кроме песен хлебом сыт бывает темным,
А как тяжел его обычный труд,
Неведомо певцам неугомонным.

Певцу и liberte, egalite,
А мужику соха, кузнечный молот,
Хоть в шахте есть свое fraternite,
Оно совсем иного толка.

Любви моей не исчерпать, не выпить.
Болеет ей моя душа.
Или душой больна, напротив,
Любовь. Так тяжело дышать.

Дышать Тобой, дышать с Тобою,
Сквозь ребра из темницы сна
Стремится вырваться на волю
Она.

А ты посмотришь, и лукаво
Блеснет улыбка на устах,
Неотчуждаемое право
Губить миры в твоих руках.

В твоих руках мое спасенье,
Мой смысл жизни, жизнь сама,
И жаждет сердце воскресенья
Былой любви. Грядет зима

Бьет снегом в темя, ужас сеет,
Пугает холодом разлук,
Но до весны дожить сумеет
Лишь тот, кто не опустит рук.

Заместо любимой дочки
Лелею пустые строчки,
Хотя поэт человек тоже,
Чтоб переливать из пустого в порожнее,
Хоть и дать ему по роже
Временами так сильно хочется.

Поэт – существо безобидное,
Если б он мог не портить бумагу,
Его б ждала судьбина завидная,
Такая же, как и у всех, кто рядом.
Но есть в жизни своя ирония,
Сколь бы памятников нерукотворных
Себе он не городил, иного он недостоин.

Но ставят и ставят, улицы называют
В честь бездельников этих,
Пока народ забывает
Настоящих героев. В свете
Площади Маяковского, правда,
Меркнет оная Ленина,
Хоть один из всей кавалькады
Чуть-чуть оказался полезен.

Душа моя, ты умерла,
Как жаль, что и меня с тобою
В ночь эту смерть не забрала.
Видать, отмерено судьбою

Влачить оковы и вериги,
Презренной жизни мучить клеть,
Писать надуманные книги
И тлеть, и тлеть, и тлеть, и тлеть.

Не над главой сгустилась буря,
Ум затуманен, отстранен,
А сердце, сердце жаждет пули,
Чтоб был той пулей сокрушен

Весь ужас жизни одинокой,
Пусть с сердцем вместе, не беда.
Не жаль такой тоски глубокой,
Печали вечной и стыда.

Прошу, Небесная Царица,
Уж над собой не властен я,
Прикрой меня своей десницей
От страшных чар небытия.

Томительно молчанье, тишина
Когда ответа ждешь и на мгновенье
Летишь на крыльях к призраку письма,
Жужжанью мелкому сомненья.

Но тщетно ожидание, увы,
Не жди вестей, не нужно – не напишет.
Найдется в мире тысяча причин,
Ты как обычно все простишь и примешь

Молчание под соусом надежды,
Что, может, позже, отходя ко сну,
Там кто-то вспомнит о тебе, и прежде,
Чем ты завоешь с горя на луну,