Владимир Буркат - Пройди свой путь

А потом, не в шелка одеты,
Часто битые по лицу,
Мои прадеды жили в гетто
И жевали свою мацу.

Запираясь в подвале дома
И скрываясь на чердаках,
Чудом выжили при погромах
И детей спасли на руках.

А в войну, соседи сказали,
Неодетыми, на ветру,
Деда с бабушкой расстреляли
В нашем местном Бабьем Яру.

Был в степи я, в пустыне, в море,
На семи был продут ветрах,
Но, как дует ветер Истории,
Я не чувствовал, вертопрах.

Лишь порою от лиц еврейских,
На которых морщин не счесть,
Вдруг повеет чем-то библейским.
Может быть, это он и есть?

Разлом. Обнажена натура.
Не до серёдки. Только часть.
Но, перепуганная дура,
Душонка к пяткам понеслась.

Потом вернулась в мозг и сердце,
Туда, где ей пристало быть,
Чтоб захлебнуться, насмотреться,
Да так, чтоб ежедневный быт

Не заслонил, не стёр из глаза
Располовиненность Земли,
Где в сюр въезжаешь без салазок
И без напутствия Дали.

Ты на краю. И все молитвы
Не вверх, а вниз: «Не упади…»
И режут ноги камни-бритвы,
И дрожь в коленках и груди.

Исчезли суетность и вещность,
Казалось, много лет и дней
Стою и слушаю извечность,
Не зная, что ответить ей.

Почти что как на поле битвы,
Где плоть рождает стон и вздох,
Летят, летят, летят молитвы
К тому, кого назвали Бог.

Истово, руки сжав до боли,
Шепча какой-то тихий бред,
Едва не позабыв о Боге,
Не зная, есть он или нет,

Нырнув в себя, как в мутный омут,
Без или с пядями во лбу,
Молились сапиенсы гомо,
Пытаясь вымолить судьбу,

Вздыхали горестно и тяжко,
Искали нужные слова
В надежде выпросить поблажку
И снисхожденье божества.

И отходили облегченно,
Как будто сбросив камень с плеч,
Опять вливаясь полусонно
Туда, где продолжает течь

Жизнь, суетлива и бездумна,
Где, как мишень, любой висок,
Где судьбы лопаются шумно
В борьбе за лакомый кусок.

Ты помнишь – мы идем по дну разлома,
Бредем почти по донышку Земли,
В немыслимой дали от всех и дома,
И ноги наши в вековой пыли.

На склоне справа – домик бедуинов,
К шесту привязан бедуинский конь,
И солнцем обезвоженная глина
Ступни нам обжигает, как огонь.

Кто брёл до нас по этой каменистой
Тропе, ведущей не поймешь куда?
Быть может, Павел, темен и неистов,