Владимир Невярович - Бог велик! Стихи и притчи

Ах, Куликово наше поле,
На усть Непрядвы, Дон-реки,
Гнездились здесь когда-то в воле
Речные птицы-кулики.
Густые колосились травы,
Звенел дубрав зелёный гвалт,
Но к берегам и переправам
Не часто чёлн здесь подплывал.
Но предначертано Всевышним
Священным местом полю стать,
В междоусобье с Тохтамышем
Мамай сюда направил рать.
Здесь непокорные славяне,
Что отказались дань платить,
Должны разбиты быть Мамаем,
Чтоб «справедливость» возродить.
К нему на помощь шли рязанцы,
Балтийцы привели полки,
В войсках Мамая иностранцы —
Венецианские стрелки…
А что Димитрий князь Московский,
Великий русский храбрый князь?
В войсках его князья литовские,
А дух – в молитве возносясь!
Благословлен был на сраженье
Он старцем Сергеем самим.
Мог ли страшиться пораженья,
Тот, кто был Господом храним?
Багровые алели стяги
На берегах лесных реки.
Вокруг дубрава и овраги,
В засаде конники, стрелки.
Чернее тучи тьма поганых,
Сплошной рекой змеится рать.
Как узко место битвы званных,
Тесно здесь даже умирать!
Вот выезжает, похваляясь,
Батыр татарский Челубей,
На бой с собою вызывая:
«Ну, русский, кто там? Не робей!»
Ему навстречу едет схимник,
Смиренный инок Пересвет,
В молитву всей душой проникнут,
«Начнём!» – дает врагу ответ.
Несутся с копьями навстречу
Друг другу всадники стрелой,
Предвестники великой сечи.
И грянул тьмы и света бой.
Пронзились копьями и пали:
И Пересвет, и Челубей!
Сигнал к сраженью войскам дали
Мгновенной гибелью своей.
Волною чёрною татары
Пошли на русские полки,
Мечи звенели и удары
Тонули в громах у реки.
Кипела битва огневая,
И меркла русская звезда,
Теснила их, одолевая,
Мамая лютая орда.
Пятьсот бояр главу сложило,
И тридцать тысяч молодцов,
Несчетно раненных там было,
И искалеченных бойцов.
А Дмитрий? Он, сменив одежды,
Имел обычный ратный вид,
Не позади других, а между,
Изранен был, но не убит.
А в княжеском его наряде
Сражался Михаил Бренок,
Любимец Дмитрия в отряде,
Да жаль, он в битве той полёг…
Настал миг славы и позора.
Наш запасной ударил полк
Ордынцам в тыл, и очень скоро,
Он изменить сраженье смог.
Ошеломлённые татары
Бежали к переправам вод,
Их гнали русские, и с жаром
Секли бесчисленно, как скот.
А преподобный Сергий духом,
Бой видя, Господа молил,
И братии-монахам вслух он
Победу русских объявил!
Ах, Куликово наше поле,
Заря пленительных побед,
Ты будешь вечный светоч воли,
Дарить немеркнущий свой свет!
Ах, Куликово наше поле,
Никто из мёртвых не забыт!
Всех помянем! Христа помолим!
Пока Рассеюшка стоит!

В годину смут, обид, раздоров
И бесконечного вранья,
Луч света – солнечный Суворов,
Коснулся мрака ноября.
Какой восторг: он жил, Суворов,
Войска вёл русские на бой,
Имел чудной и странный норов,
Был как Эзоп, и как святой!
Молился целыми часами,
И кукарекал петухом,
Не пресмыкался пред Царями,
Прошел чрез Альпы прямиком.
Не знал позора пораженья —
Пусть турки вздрогнут в этот миг! —
Был господином всех сражений,
И тайну подвигов постиг!
Во всем искал он Божьей воли,
И был прославлен неспроста,
Непобедимый русский воин,
Генералиссимус Христа!
В годину смут, вранья, раздоров,
Турецкой подлости, невзгод,
Зовёт к победам вновь Суворов,
Непобедимый свой народ!

Майор дал слово чести генералу,
Что не оставит он живым редут.
Не знал майор, что будет бой неравным,
И турки тучами на штурм пойдут.
Горталов твёрд, он не привык бояться,
И офицера слово мог держать.
В редуте он решил один остаться,
А всем приказ дал срочно отступать.
Сам генерал просил через связного,
Сказать майору, что берёт назад,
Он слово чести у бойца лихого,
И дозволяет отвести отряд.
Горталов твёрд, не мыслит он иначе,
И генералу шлёт с гонцом ответ,
Что офицера слово много значит,
Назад его забрать лишь может смерть.
А турки рядом, рвутся в наступленье,
Бегут к редуту, злобою клубясь…
Взглянул майор на наше укрепленье,
Взошел на бруствер, смерти не боясь.
Сложив крестом огромной силы руки,
В молитве к Богу устремляясь ввысь.
Готов принять чудовищные муки,
Отдав за слово чести даже жизнь.
Через мгновенье поднят на штыки был
Майор Горталов – чести кавалер.
Сдержал он слово – умер, как и жил он,
С Христовой правдой, русский офицер!