Наталья Малышева - Спираль времени

И было тихо в час вечерний, ласковый,
И запах моря сладко опьянял
И было это точно доброй сказкою,
Которую мне кто – то прочитал.
Я спать ложилась, и звезда полярная
В окно моё упрямая глядела
И говорила мне звезда полярная
И я тебя понять хотела.
Быть может говорила о разлуке ты,
О том, что скоро всё изменится на свете,
О том, что буду видеть я не те цветы,
Что буду я скучать о южном лете.

Он был любимцем нашего двора.
Его любила вся наша округа.
И в стайку собиралась детвора,
Чтоб поиграть с хвостатым, добрым другом.

Когда – то маленьким и ласковым щенком
Однажды он у дома появился.
И для людей стал ярким огоньком
Души собачьей, тут он и прижился.

Привет, друг Крой, лохматое созданье,
Вильнув хвостом, ты опустил глаза,
Что в голове твоей какие – то желанья?
Ты знаешь всё, что можно, что нельзя.

И вот, сейчас я снова у подъезда.
И тут как тут глаза твои.
В них столько счастья, ласки бездна
И словно сердце, что – то говорит.

Ну что же ты, дружок лохматый,
Дай лапу, сядем вместе, посидим.
А день какой лучистый и богатый,
А мы сидим и в небеса глядим.

Но утром, что – то в сердце защемило,
Как будто где – то ноет и свербит.
И что – то вдруг душа моя заныла
И в мыслях кто – то стонет и скулит.

В минуту, в небе солнце потускнело,
И я увидела жестокий, дикий «сон»,
Как Стаффордшир рвал чуть живое тело,
И крик соседей из распахнутых окон.

Стояли два «крутых» и крепких парня.
В глазах циничных вспыхнувший азарт,
Как по душе была им эта бойня.
И слушали, как дико псы хрипят.

Бойцовая собака с алой пастью
Утратила к бедняге интерес.
Как к обмусоленной ненужной голой кости
Собачий аппетит, как дым исчез.

Жестокость не в новинку – человечья
Дано лишь человеку убивать.
Вот так вот хладнокровно и беспечно
Потехи ради, смерти придавать.

Затих наш двор и всё вокруг померкло.
Примятая трава, клочки земли.
Собачье тело, вздрагивая нервно,
Ползло в подвал, изорвано, в крови

Потупив в землю взгляд, стояли люди,
Детишки плакали, не в силах зла понять.
А палачи ушли, кто их теперь осудит,
И перед кем им за жестокость отвечать.

Спустя три дня, три страшных летних дня,
Крой вышел, ноги тело не держали.
И под берёзой молча, не скуля,
Душа собачья тихо умирала.

Глоток воды лишь боли затуплял,
И нежных детских рук, тянулась стайка.