Карина Василь: Различные миры моей души. Том 2. Сборник рассказов и стихов

Наконец молчание нарушил куратор.

– Что ж, Майкл, спасибо, что вы показали свою работу сейчас, а не на её защите. Очень сожалею, господа, – обратился он к двум мужчинам. – что вы потратили своё время.

– Потратили время? Сожалею? – Голос Майкла буквально взлетел до потолка мансарды. – Чёрт возьми, что происходит?

– А происходит, молодой человек, – басом сказал профессор. – что вы зря потратили деньги и время на обучение здесь. А мы, к сожалению, выучили еще одного ремесленника.

– Ремесленника? – Руки Майкла сжались в кулаки. – Потрудитесь объяснить.

– Вы хотите сказать, – встрял декан. – что эта картина – целиком ваш замысел?

– Да.

– Что ничего похожего вы раньше не видели?

– Нет.

– Значит, вы действительно зря потратили время, обучаясь у нас.

– Да в чём дело? – взорвался Майкл.

– Майкл, мальчик мой, – куратор положил руку Майклу на плечо. Тот её нервно стряхнул. – Вы же сами всё видите. К чему это возмущение? Не спорю, коллаж получился талантливым. Но плагиат есть плагиат.

– Да как вы смеете?.. – Майкл с побелевшим лицом повернулся к куратору.

– Это, – не обращая на него внимания, куратор ткнул пальцем в лицо женщины. – «Голова Горгоны» Караваджо. Это, – Он указал на мужчину на спине. – очень напоминает одновременно «Аполлона и Марсия» Риберы и «Обращение Савла» того же Караваджо. Даже больше тут «Савл», чем «Марсий». Это, – куратор указал на правую часть картины с чёрной женщиной в углу. – Тициан «Диана и Актеон». Не спорю, вы талантливо скопировали классиков. Но вас здесь не этому учили.

– Скопировал? Я? – Майкл снова взглянул на картину. Какое-то время он безумными глазами пожирал её. Потом его лицо исказила гримаса мучительной боли и он схватился за голову. Преподаватели со снисходительным сожалением смотрели на него.

Вдруг Майкл распрямился и обвёл их прояснившимся взглядом.

– Итак, вы считаете, что я плохой художник? – спросил он вдруг по-итальянски с каким-то странноватым произношением слов. – Вы посмели усомниться в моём таланте? Да как вы смеете говорить это мне, Микеланджело Мерци да Караваджо, что я не умею рисовать? Сам кардинал Франческо Мария Борбоне дель Монте покровительствует мне! Я писал для апостольского нунция Маффео Барберини, герцогов Карафа-Колонна и Лорены! Мной восторгались маркиз Винченцио Джустиниани и кардинал Щипион Боргезе! Я рисовал для церквей Рима и Неаполя! Я – автор портрета магистра Мальтийского ордена Алофа де Виньякура! А вы кто такие? Кучка недоучившихся школяров с тугим кошельком! Что вы знаете об искусстве? Что вы знаете о м у ках художника? Когда я рос на улицах и рисовал натюрморты и уличных мальчишек, мне являлись такие сюжеты, о которых вы даже думать не можете! Проклятые торгаши! Вы думаете, купить можно всё? Вы думаете, угроза ареста продала вам мой талант и душу? Да, вы можете купить мою свободу. Но мой дар и мою руку вам не купить!

Майкл метался по мансарде перед остолбеневшими преподавателями, расшвыривая мольберты и тюбики с красками. Банку с отмачивавшимися в ней кистями он швырнул в дверь. Банка разбилась вдребезги, оставив на двери мокрое пятно, кисти полетели во все стороны. Преподаватели потихоньку стали пятиться к двери. В эту минуту на шум просунулась голова Питера, соседа Майкла по комнате.

– Срочно вызывай скорую – парень свихнулся, – схватив его за шиворот, в самое лицо прошипел куратор, косясь на беснующегося Майкла.

Чёрт, что… – начал было Питер, но куратор его перебил:

Он считает себя Караваджо, – Питер понимающе кивнул и нахмурился. – Возможно, это временное помутнение. Но его сейчас лучше изолировать. Ещё зашибёт кого-нибудь.

Питер кивнул и исчез. Через некоторое время слегка утихомиренного уколом Майкла выводили из стен колледжа двое дюжих санитаров. Майкл вырывался и кричал что-то по-итальянски. Но из-за скорости его речи, ярости произношения и гомона окружающих понять его было невозможно. Питер упросил санитаров поехать с ними. В дороге Майклу снова сделали укол, и после нескольких минут вялого буйства, он заснул.

Поздно вечером Питер вернулся в свою комнату. Предварительный осмотр Майкла больничным психиатром особого толка не дал. Отделываясь общими фразами, тот старался обнадёжить Питера. Нервное перенапряжение перед дипломом, огромная работа, бессонница, негативные отзывы вызвали у Майкла помутнение сознания. Ему надо несколько дней отдохнуть в стенах больницы. А потом он, психиатр, его снова осмотрит. Возможно, Майклу понадобится только перемена обстановки и отдых. И он снова обретёт себя и свой разум.