Карина Василь: Различные миры моей души. Том 2. Сборник рассказов и стихов

Стыдно говорить мужчине, что он пьёт. Он никогда не пьёт и не «нализывается» – он вливает силы в свой организм. Иногда он может перестараться. Но это не его вина. Просто силы оказались чересчур крепкими, а вливание – энергичным. Часто подзаправившиеся силачи сносят с места всё, что попадается на их пути, не испытывая при этом ни усталости, ни боли от полученных травм различными падающими кирпичами или массивными брёвнами. Наутро эти мужчины становятся самими собой и ничего из вчерашних приключений не помнят. Иногда этих перегрузившихся людей вежливо или не очень берут за руку и отводят омыть, преклонить голову и слегка подлечиться туда, откуда, уходя, они ещё больше хотят того, от чего их пытались лечить. И они снова становятся в шеренгу паломников, которой не видно конца.

Неисповедимы пути твои, господи! И узнать, кончится ли этот путь, простым смертным не дано. Хотя, как говорит пословица, всё, то ни делается, всё к лучшему. Даже, если это лучшее еле брезжит за холмами.

Я очнулась и поняла, что стою и блюю около какого-то куста. Что я здесь делаю, я догадалась. Но как я сюда попала, кто я, для меня было покрыто мраком. Рядом со мной какая-то женщина что-то говорила, придерживая меня за талию.

– Ты кто? – спросила я в перерывах между извержениями.

– Ну допилась, – брезгливо сказала она. – Катерина я, прислуга ваша. Мы с вами вместе на этот долбанный приём ездили.

Прислуга… у меня есть прислуга?

Я оглядела себя. Босоножки на шпильках – одни ремешочки и стразики, ходить неудобно, короткое блестящее платье, дорогой маникюр, кольца с огромными камнями. Я потрогала шею – так и есть: здоровенное колье, наверняка золото и брильянты. Да что такое?

– Где мы? – хрипло спросила я, утирая рот рукой. Катерина удивлённо подала мне салфетку.

– Около вашего дома, милочка.

Я оглядела огромное здание. Мы находились внутри какого-то здорового куба с редкой зелёной площадкой и чахлым кустом посередине, который я оросила содержимым своего желудка. По углам квадрата располагалось четыре двери с трехзначными номерами и буквами. Я недоумённо переводила взгляд с кованой решётки на одной, на аляповатый греческий стиль на другой. Третья была просто серой дверью, только матово поблёскивала. Четвёртая выглядела полным отсутствием вкуса – опошленный рококо сверкал золотым напылением. Я недоумевала.

– Ну что, идём домой? – снисходительно сказала Катерина. – Или ещё тусить? Ночь ещё не закончилась.

– Тусить? А разве мне не надо завтра на работу?

Катерина странно на меня посмотрела и презрительно процедила:

– Да вы уже лет семь нигде не работаете. Ваша основная работа – раздвигать ноги перед своим папиком, да его побрякушки на себя вешать, чтобы все видели его богатство.

Я была потрясена. Я содержанка? Нет, мне срочно нужно отдохнуть. В моей голове пусто, как будто я очнулась после глубокого наркоза. Пустота и темень.

– Идём домой, – глухо сказала я. – В ту дверь, – Я указала на дверь с кованой решёткой. – только что зашла женщина. Она нам ничего не сказала. Значит это не наш дом. Эта, – Я указала на дверь в стиле опошленного рококо. – демонстрирует полное отсутствие вкуса. Вряд ли бы я это допустила. – Осталось две двери – вычурная греческая и как Форт-Нокс.

В это время простая стальная дверь открылась, и из неё вышел пузатенький мужчина в дорогом костюме. Он пикнул сигнализацией, подошёл к огромному джипу, сел и уехал. И всё это сопровождая подозрительными взглядами на нас.

– Значит, нам туда, – указала я на греческое золото. Витиеватые цифры – стилизация под греческие буквы, плясали у меня перед глазами. Я направилась туда. Катерина подхватила меня под руку и медленно, но настойчиво повернула к пошлому рококо. Затем настойчиво, но нежно потянула меня туда.

– Не замечала за вами раньше склонности к розыгрышам, – сказала она. На её лице я видела досаду.

– Неужели я живу здесь? – спросила я, слабо упираясь.

– Сами убедитесь.

Она приложила мою ладонь к золотому квадратику в обрамлении стразов. Кончики пальцев что-то охладило, и дверь с тихим щелчком раскрылась. Я попыталась разобрать на ней цифры. Но в завитках и вензелях это было невозможно. Тогда я покорно последовала за Катериной.

Мы оказались в огромном холле, сверкавшем позолотой и огнями. В кадках и на стенах вы вычурных горшках висели и стояли разнообразные цветы. На одном из них я с удивлением заметила лимон. Яркий свет слепил глаза, не давая рассмотреть лепнину на потолке.