Александр Стрельников - Стихотворения. Лучшее

Седой туман расскажет нам
О том, как ночь приходит в дом,
О том, как воет ураган
И смерть колдует за окном.
Седой туман уйдет неслышно,
А мы останемся с тобой
И будем думать о Всевышнем,
О том, что в небесах покой.

А ветер – злой предвестник бури
Поет печально за окном
И мы сгораем в белой вьюге,
И думаем мы вновь о том,
Что скоро вспыхнет в окнах свет,
Весна расколет ярость ветра
И теплый ласковый рассвет
Обнимет нас по-братски крепко.

Знай о том, что в этой сказке
Нет уж места для героев.
Знай о том, что строки сладки
Фальшью слов и мыслей строем.

Знай о том, что жизнь нелепа,
Как какой-то дикий фарс.
Знай о том, что песня спета
Без единой связки фраз.

Знай о том, что эта книга
В эпилоге так сурова.
Знай – пуста эта могила —
Для тебя она готова…

На гитаре струны заржавеют вскоре,
Словно их слезами поливает кто-то.
И застыли пальцы с музыкою в ссоре,
И летят куда-то мысли и аккорды.
Ты в узоре окон видишь смысл жизни,
Но, пытаясь выжить, ты теряешь веру —
И ржавеют струны, и слова забыты
Песни воспевающей твоей жизни кредо.

А романс старинный все звучит на струнах
И рожден опять гений на земле.
Обречен он жизнью вновь погибнуть юным
И родиться снова, чтобы умереть.

Струны рвут на части душу и калечат,
Музыка звучит, но окончен бал.
А небо голубеет и в душе поэта
Умирает вера в то, о чем мечтал.
Лезвие кинжала в темноте блистает
И в бокале плещется, растворяясь, яд —
От руки вандала гений погибает.
Моцарт и Сальери – вечная борьба.

В сетке глаз, в сплетеньи рук
Ночь луной горит на небе
И не слышен даже звук
В пустоте ночного бреда.
Тенью свет ползет по стенам.
Тишина, нелепо вскрикнув,
Вновь скользит по тонким венам
Острым лезвием от бритвы.
И куда-то ночь уходит
Новым звоном пустоты,
А над нею верховодит
Яркий луч чужой звезды.

Через годы и века я кричу в седую вечность,
Что мне хочется не видеть в мире слез о сыновьях.
Наша злая и тупая молчаливая беспечность
Поощряет вновь войну, кровь и тошнотворный страх.

Через реки и леса я бегу от войн и боли
И хочу не видеть слез в этих девичьих глазах.
Но догнали и убили, бросив душу в лужу крови,
И остался я лежать с тусклым взором в небеса.

Через кровь и стоны боли больше не летят слова —
Я лежу в траве высокой и пробита моя грудь.
Надо мной седая вечность и пустые небеса,
А душа летает где-то и ее уж не вернуть…

Далёкий край, ушедший рай —
Душа грустит по дням минувшим.
Забыты радость и печаль —
Осталась грусть. Мне очень скучно.
Струна молчит и не звенит,
Строка ложится тихо в клетки.
А, может, плюнуть и забыть,
Налив вина, принять таблетки?
Но скука льётся из меня
И капает, как кровь, на строки.
Молчит и не звенит струна,
А сны мои опять жестоки…

А через сотни лет отыщут
Моих бумаг поблёкший цвет
И тихо скажут: «Что он пишет?
У нас уже такого нет».
Но поместят стихи в музеи.
И будут люди приходить,
На строки жёлтые и песни
Смотреть, меня благодарить.
И я незримо буду с ними —
Я буду слушать их слова,
Покоем наслаждаясь мнимым,
И буду петь им тихо я.

Если жить, то жить привольно,
Если плакать, то от ветра,
Если драться, то беззлобно,
А любить, то беззаветно.
Если верить – верить свято,
Быть счастливым, то безмерно,
Горе помнить, то не надо,
А надеяться, то слепо.

Роняет горько слезы мой ангел на плече,
А я, в себе плутая, не знаю, что сказать.
И вновь смотрю на то, как близится рассвет,
Который вновь готов дарить и отнимать.

Но слишком еще молод всесильный тот рассвет,
Чтобы дарить и красть, чтобы судьбу ломать.
Но почему-то плачет мой ангел на плече,
А я, смотря в окно, не знаю, что сказать.