Татьяна Сияна - Энергия целительной поэзии. Оздоравливающая сила слова

Красный цвет акварели – красота, все обалдели
от его конкретности, четкости и зрелости.
Желтый цвет акварели – Солнце; груши с мёдом ели,
он согреет, рассмешит, снова в детство возвратит.
Синий цвет акварели – будто сумерки темнели,
будто яркие сапфиры разлетелись по эфиру.
Белый цвет акварели – будто снежные аллеи,
будто пышные метели, будто свеженький глоток,
будто милого платок.

А зелёный цвет в палитре призывает нас к молитве
за чудесную планету, в этой жизни краше нету.
А оранжевый колор призывает: «Будь здоров!
Подниму иммунитет, будешь жить ты много лет!»
Розовая акварель звучит мягко, как свирель,
от агрессии спасает и любовь нам обещает.
Черный – строгий цвет, практичный,
с виду будто бы обычный, но спасает от тревог
и печалей. 100 дорог нарисует он пред вами,
выбирайте только сами.

Серый цвет акварели создадим из черно – белой,
если захотим унять гордость, дерзость или рябь;
от наляпистости пёстрой, от очертанности острой.

Выбирайте что надеть, каким цветом завладеть,
главное несите всюду добродушье всему люду!

Живём мы в разных странах, а страны будто клады
обставлены охраной… А охранять не надо,
ведь нужно всем мириться и щедростью делиться.

Я верю, что единство сердец и всех земель
настанет непременно, когда цветёт апрель.
Умолкнут войны, дикость.
А всякая безликость не будет больше в моде:
– Ну, ты согласен?
– Вроде…
Ответы не ответы: «Наверное», «Быть может»,
«А я не различаю», «Та моя хата с краю»,
«По-нашему не будет», «Боюсь меня осудят»,
«Другие пусть волнуются, по мне так всё равно…»,
«Кому-то больше видно», «А мне совсем не стыдно,
зачем мне чьи-то горести, жизнь для меня кино»,
«Всё бесполезно, видно, за нас всё решено»…

Опасно безразличие!
За рамками приличия хандра, скепсис, двуличие
уже давным давно.
Ведь люди не бараны, хоть есть в них и изъяны,
но чётко различать должны – где зло, а где добро.

Иначе все заблудятся и никогда не сбудется
мечта землян заветная о рае на Земле.
Все склонности к пассивности приводят к депрессивности,
но есть еще надеждаи светит всем во мгле.

Я роза, ты мимоза, пион он, ну а тот —
шикарный гладиолус, открыл как будто рот.
А рядом василёчек голубенький, простой,
он словно огонёчек, дарующий покой.
За ним там орхидея, как будто дивный воск
ваял её лелея и придавая лоск.
О, Боже, как различны цветы в букете пышном,
как люди в хоре, птицы на утренней зарнице.