Андрей Драгунов - Past Continuous Tense. Избранные стихотворения

1
С наступленьем весны, зеленее ели
те, которых зимой поглядели,
не навесив шаров и звезду-макушку.
Если стрелять, то стрелять из пушки…

2
Сколько тебе ещё жить на свете? —
в этой, другой ли стране. Планете
можешь дать лишь одно – себя
в виде корма рыбам, птицам, червям…

3
Соглашайся плыть, но со спас. жилетом,
оставляя деньги, ключи, при этом
своим родным на случай смерти,
чтобы потом не нашел в конверте

4
их кто-то другой, или в бутылке.
Отчего постоянная боль в затылке
у тех и других… О своей пропаже
не заявишь рыбам, акуле, даже.

5
Но плывем… В этом что-то от древних истин
с грузом масла, вина, или чайных листьев.
Не лететь же птицей, жучком, вороной —
тоже, впрочем, птица – словарь не новый

6
в описании жеста. Чем хуже почерк,
тем чернее бумага и жизнь короче.
Продолжение оной и после смерти
зависит от суммы вещей в конверте —

7
(смотри чуть выше). Но после точек
остаётся, разве что, пара строчек
в завершении – роспись:
Ваш искренне… подпись.

8
Число, нотариус, точка. Дата —
фраза не ставшая здесь крылатой,
но ставшая дальше – избитой, мятой.
и, в конце концов, пахнет только мята…

9
Значит ма плывем… Разговор бездельник:
– Я оставил бы все только ради денег…
– Но они не стоят того, поверте…
И разговор опять переходит к смерти…

10
Боже мой! Как скучно, глупо и одиноко!
– Хотите, налью Вам воды с сиропом? —
официант. Направляюсь к мачте —
подняться на верх и решить задачу…

11
Что один из двух выбирает в смерти? —
жизнь с остатком любви в конверте.
Опять в конверте! Порукой почта —
жизнь кочается смертью – точно,

12
переплыв залив в самом узком месте,
оказавшись в дали и уже не вместе…
Что же – быть по сему – наливай из бутылки…
и пусть потом не болит в затылке!

Что-нибудь из пустыни на память: мешочек с камнями,
песка на ладоне – какая ничтожная малость!
Небесной овчинки неброской, которой руками
не взбить, не потрогать в пустыне уже не досталось.
И моря полоску, знакомую лишь по картинке
и по рассказам – на память. забывчивей слова —
воспоминанье, как в зеркале и на витрине,
в рамке бумажной, исписанной снова и снова.
Что-нибудь из пустыни… Раскрой свою старую книгу
на желтой странице – от времени и непогоды
прозрачней воды и за года доступнее мигу…
Что-нибудь из пустыни на память… – не трогай, не трогай…
Сохрани все как есть – не ищи, не вези – постарайся,
что-нибудь на словах, на бумаге! – доверчивей слово
привезенных картин… В запятых при письме оставайся,
если можешь ещё… из пустыни… на память… немного…

Свой прежний вид не сохранив, увы,
деревья осенью, размножившись листвою,
ждут заморозков. Голые сады,
как жители далёких мест толпою
на привокзальной… Выше головы —
лишь звезды, что традицию, не скрою —
слетать – украли у листвы…

Как странно писать снова – умер безвременно сын…
Ты мне, одинокий, пожизненно был письмоносцем,
две жизни вложив мне в уста, как ошибку равнин —
по смерти, не став для судьбы летописцем.
И мне за строкой тебя спрятать – последние сны
о жизни – Прости, продолжение только при встрече —
беседы… Увидимся ль снова? – кого мне спросить?
Кто мне не ответит, отмерив две жизни на плечи?..
Плохая зима – комья снега в дорожной грязи —
в лицо и в дыхалку, моё прерывая дыханье.
Две жизни – не много ль? – Что думаешь в этой связи? —
от Ада до Рая свои отсчитав растоянья…

Здесь когда-то машинки чинили и клавиши били
по бумаге, насквозь многоточья пробив осторожно.
И в подъезде, на лестнице рядом, все чаще любили
теплоту батарей в декабре… Было очень не сложно
в темноте различать номера на почтовых квартирах —
ради двух поздравлений с рождением… И понемногу
привыкали, со временем, к смене соседей и милых
с номерами на ящиках и… на груди. Слава Богу! —
это было уже… И с рождением новых детей
забывали, увы, с номерами мирить время года,
как собачию метки с оградой… Уже без затей
проходя батареи во тьме, будто среднего рода…
Может быть я один?.. Может быть еще кто-то другой
из квартиры напротив напишет в письме виновато,
что устал от тоски, что пора бы уже на покой —
в старом доме, который не помнит… а дальше лишь дата.