Андрей Драгунов: Past Continuous Tense. Избранные стихотворения

Ни витийства дорог и ни упряжи снежной метелевой
этой долгой зимы, и ни краски весёлой апрелевой…

Свет осколками зеркала выпал под ноги смотрящего —
настоящей зимой. Настоящей для настоящего…

Край господнего лета, заваленный белыми травами,
итальянской земли площадями, церквами двуглавыми.

Языка… или речи? – костра терпеливая музыка —
угольками на память, узлами, верёвкой на улицу…

Ни витийства дорог и ни упряжи снежной метелевой
этой долгой зимы, и ни краски весёлой апрелевой…

С возвращением… или опять дребедень
«американки» в плохую погоду.
Невская сырость, карельская тень…
или берёза – дивану в угоду,
или любимый осенний пейзаж:
листья в воде «грибоедовой лужи».
И в Александровском зимний кураж
листьев и снега в октябрьскую стужу.
И белокаменный или цветной,
и убегающий Смольный – по росту:
к миру, воде, или просто гурьбой…
но с возвращением к дому и мосту.

Из печного разреза в покусанный светом мрак
вырывается дым, как из рук булавка.
Проводя по щеке рукой, понимаешь – так,
вероятно, выглядел Бог, но ставка
велика на столько, что все слова,
продолжение мысли, увы, не лучшей,
мысли, сказанной вслух. И голова —
это только орган – так, на всякий случай…

Англия – это туман, Тауэр, здание Лойда и… Холмс
с невозможной скрипкой, трубкой, химией и чужими отпечатками пальцев,
с вечным вопросом – Кто виноват?.. Гонг —
это к обеду. К обеду – немного дальше
линии света. Набережных углы,
лестницы с отражением света, зданий (точнее теней) и самой воды —
пусты. Гондолы отсутствуют из-за
географического положения, и уже не слеза
слезает с ресниц, а ее отражение…

Англия ранним утром похожа на мытый сыр:
голландский, швейцарский и, наконец, российский,
но уже не мытый. В количестве дыр
в этом сыре утонул однажды посол австрийский
со всей своей свитой – уточненье —
Не зная броду… – и подкрепленье,
как всегда, опоздает или увязнет где-то
среди сыра и мата, (так, для предмета.)

Разговор о еде: овсянка – это что-то национальное или…
Или. Но все же съедобно? В общем – да,
если верить древним. Постучи по древу.
Англия с ее строгим видом башен
похожих на день вчерашний, как, впрочем, и на всегдашний —
строга. В крике чаек больше упрек и кашель,
нежели грозный призыв: «На башни!»
Люди так же строги, но об этом не стоит…
Ворошить прошлое, вещи (в пыли), писать повесть…
и так далее – в сумме…

Корабль возвращается в гавань к обеду.
Гонг – к обеду. К обеду… И крики на набережной: «Едут, едут, едут…»

Четвёртая зима под этим кровом.
Провинция в преддверии распада
на листья и угли. И тихим словом,
или словами возвращенье ряда
воспоминаний – посторонним взглядом.

Провинция – здесь место для любви
к отцам и жёнам – к первым, все же, больше.
И на воде замерзшие круги —
напоминание о том, что дальше…

Провинция… расти большой мой сын —
Империя – не место малой формы.
Откуда-то разрозненные сны
без продолжения – казалось бы, чего бы
тебе еще? И твой ответ – любви…

1
Так и жить, как и есть – без ребра,
но с женой.
Малых пригоршней слов и добра —
не иной
музыкальности букв и значков
на другой
не прозрачной бумаге веков.

2
Так и жить. Ты в Москве безлошадной навек —
не женой.
Я в прокисших болотах под снег…
Не иной
вариант воровства —
у другой
на конец Рождества.

3
Так и жить… С отпущеньем грехов и звонков
на другой
из планет, в окруженьи болот и снегов —
не иной

вариации звуков – уже не с тобой,
не с женой.

Когда-нибудь и нас с тобой засыпет песок холодный…
Не выйти, не сходить к друзьям, не сесть в автобус,
не обрести из двух возможных третий
возможный вариант… Ни воплощенья какой-нибудь одной заветной мысли…
Прости, любимая – я в этом не повинен —
нас разделило время… В этом больше
мне интересна речь и сочетанье словесное с последним – Я любил…