Сергей Пахомов - Известь

Аспазия, труднодоступный холм —
Последнее из дальних путешествий…
Белеют за холмом отары волн
Под неусыпной розгою созвездий.
Аспазия, простынешь на ветру,
Присядь к огню, гудящему как улей…
Аспазия, дай ноги оботру:
Не смеет обзывать тебя грязнулей
Урания… Дитя моё, прочти,
Что друг твой нацарапал на табличке:
«Ре-чи-та-тив».
Не пойманный, с поличным,
За кражей Олимпийского огня,
Бог-Прометей, как видишь, перед нами…
Аспазия, ты выйдешь за меня,
Философа, побитого камнями?
Аспазия, до спазм, до хрипоты
Люблю тебя… Твои стопы омыты,
Как первые весенние цветы,
Слезами ускользающей хариты…
Аспазия, ты дремлешь? На горе
Пан горлодёрствует, вакханок созывая…
Аспазия, я сильно постарел?
Аспазия… Аспа-зи-я… (зевая)…

Аспазия… я шорох слышу там,
Где луч зари ресницами захлопал…
Я говорил: не верь своим ушам,
Как я не верю в честность Пенелопы.
Аспазия, от ругани богов
Тот выиграет, кто не суеверен…
Я отойду собрать немного дров,
Как вскоре отойду на тёмный берег,
Где неподкупный властвует Харон,
Где я – как вор, не пойманный с поличным…
Ты не печалься после похорон
И отошли в Фессалию таблички.
Аспазия, ты выйдешь за меня,
Поэта, превзошедшего Софокла?
Аспазия, достаточно огня?
От утренней росы насквозь промокла
Туника… Украшенья не забудь.
О, юная… о, дивная Даная!
Как вздрагивает старческая грудь!
Аспазия! Аспазия… (вздыхая)…

Овечьей шкурой мир не уберечь…
Мир можно взять – и походя разрушить.
Так реки, продолжающие течь,
Аспазия, мелеют, словно души.
Оливу осторожно наклоня,
Возьму плодов немного на дорогу…
Аспазия, ты выйдешь за меня,
Отверженного небом полубога?
Природа от рождения груба,
Я быть устал, судьбу превозмогая…
Остановись, я пот утру со лба,
Аспазия. Аспазия?.. (моргая)…

Что я скопил, отдаст Фессалион…
У Греции родной – двойное горе.
Триеры загораживают понт,
Скрывая опостылевшее море.
Эгей прознал о чёрных парусах…
Я заплутал в громадном лабиринте,
Как образ твой в моих последних снах,
Без нити Ариадны, без наитий.
Аспазия, ты выйдешь за меня,
Несчастного, простого человека?
Дай руку мне… Аспазия, огня!
Огня, Аспазия, любви, свободы, снега!
В глазах темно… На беглую зарю
Наброшен плащ от края и до края…
Аспазия, тебя благодарю…
Аспа-зия… Ас-па-зия… (стеная)…

Немного белого: минога… Минута – вспомнить о былом.
Былого не было… Дорога, перед которой отдохнём.
Павлиний паводок, к причалу завозня-лодка подошла,
Полоски белого на алом: шлагбаум в образе угла.
Немного белого на алом: матерчат, перист небосклон…
Я, как оставившая жало пчела в уключинах времён,
В ключицах вечности… Завозня шуршит ноздрёю о камыш.
Былого не было. Обозней – ряд удаляющихся крыш.
Немного белого на алом: гвоздики смерти на снегу —
Весеннем, утреннем, подталом. И гнёзда, гнёзда – в берегу.
Окопы, копоть от орудий, разбитый вдребезги лафет…
Былого не было. Остуден воспламенившийся рассвет.
Как сжато судорогой тело на простодушной простыне!
Немного алого на белом… Снегирь, оттаявший в окне?

Закат был беспричинно жёлтым, свистели птички: «I love you…»,
Торчал, как шип за ухом Шолто Бартоломью,
На небе травоядный месяц, корчма дымилась за углом,
Где мне обещано, что в десять я буду больше, чем знаком
С одной приятною особой… Предвосхищая счастья миг,
Пригубил я коньяк «Особый» и дерзко заказал шашлык.
Сверкал сокровищами Агры дождь над промоиной окна,
Мне б показалась Грета Гарбо, лишь обозначилась Она —
Дурнушкой… Наслаждаясь воплями на волнах – «ретро» и «шансон»,
Я возлежал на дне (утопленник!) глаз, выразительных, как стон.
Как сволочной соратник Пестеля, но только головою вниз,
Завис я, содрогаясь весело, удобный на любой каприз.
Слезам душа моя не верила – оскоминой под кадыком —
И, несмотря на то, что веяло потусторонним холодком
От взгляда гордого Снегурочки, прилипла насмерть, как ладонь
Соседки по подъезду (дурочки) … Я уговаривал: «Не тронь
Губами мёрзлую балясину…» – кристаллизуясь, как слюда,
Всё горячей, всё безбоязненней кровь откипает ото льда.