– А-а, так вы, наверное, Владимир Иванович! – воскликнула Виктория Геннадьевна.
– Да! Да! А вы Виктория Геннадьевна! Правда?
Виктория Геннадьевна улыбнулась, взяла его под руку, они дружно свернули на Большую Зеленина улицу и зашагали медленно-медленно: через Большой Крестовский мост перешли на Крестовский остров, ступили на Мало-Крестовский мост, перекинутый на Каменный остров, и на этом мосту Владимир Иванович, счастливый, что, наконец, познакомился с Викторией Геннадьевной, снял штаны, рубаху и пятнадцать раз прыгнул с моста в речку Крестовку, а Виктория Геннадьевна смотрела на него добрыми глазами и улыбалась. Вот так они и стали дружить и даже жить стали вместе. На Большом проспекте и поселились, Петроградской стороны.
И в тот самый день Владимир Иванович купил в магазине секретный блокнот и записал в нём такие стихи:
Как хорошо свободною собакой
По Петроградской тихо пробежаться,
Когда чуть светят каменные глыбы
Седых домов, теснящихся на воле.
Текут куда-то бешеные толпы
Полуодетых дам с змеиными глазами.
Одни шныряют в полумрак тревожный
Мерцающих, роскошных магазинов,
Другие машут в пальчиках зажатой,
Пахучей, сладострастной сигаретой
И глаз косят по сторонам пытливо,
Насквозь пронзая ошалелого мужчину.
Одна лишь ты, свой взор склонивши долу,
Скользишь вдоль улицы, светло переливаясь,
Как ручеёк, журчащий меж стволами,
Прозрачный, упоительно прекрасный…
* * *
– Сколько же нужно предметов, чтобы собрать Виктории Геннадьевне завтрак! – удивляется Владимир Иванович, кладя на красивый разрисованный поднос тарелочки, ложечки, чашечки… – Вот я, например…
– Ещё бы, Владимир Иванович, – хладнокровно заканчивает его мысль, раскинувшись на постели, Виктория Геннадьевна. – Дай вам волю, так ведь вы кашу руками прямо из кастрюли бы ели.
И у Владимира Ивановича сразу пропадает желание продолжать беседу; он молча ставит поднос с завтраком перед изогнувшейся в соблазнительной позе Викторией Геннадьевной, целует красавице тонкую ручку, садится, вздыхая, в своё рабочее кресло и с головой погружается в перевод книги про вампиров.
Наяда в пене одеяла
Лежит полуобнажена.
Из прочного, должно, металла
Душа моя природой создана…
Навстречу полчищу вампиров
Бросаюсь, как Герой в кино.
Не сотворю себе, несчастный, я кумира,
Но!
Такие стихи, дрожа от нетерпения, записал Владимир Иванович в секретный блокнот уже перед тем, как ложиться спать.
* * *
Виктория Геннадьевна обожает ходить по магазинам. Не было дня, чтобы она не задавала Владимиру Ивановичу вопроса:
– Ну что, Владимир Иванович, когда мы с вами пойдём по магазинам?
Владимир Иванович обычно храбро отвечает:
– А хоть сейчас! – и при этом чувствует себя настоящим героем на войне, который, если надо, не задумываясь бросается на амбразуру огневой точки.
Но, надо отдать Владимиру Ивановичу справедливость: ему всё-таки немного страшно.
– Только, пожалуйста, Виктория Геннадьевна, не очень долго. Заходим, покупаем и уходим, хорошо? – осторожно добавляет он.
На это Виктория Геннадьевна, как правило, мудро замечает:
– А где, Владимир Иванович, ваша железная воля? Да и кто вам сказал, что жизнь наша должна состоять из одних только удовольствий?
Что жизнь? Отчаянная битва,
В которой гибну, ежедневно возрождаясь,
Как древний феникс… Деву полюбя,
Давно забыл я, кто я и откуда.
Сжимая меч, иду сквозь дым и пламя,
И каждый день несёт мне новые штаны…
Этот экспромт Владимир Иванович записал в секретный блокнот уже после очередного похода по магазинам, из которого он вернулся ещё более закалённым и крепким: и душой, и телом. Последняя строка, правда, несколько озадачила Владимира Ивановича. «Почему штаны? – мучительно думал он и никак не мог найти ответа. – А, ладно, потомки разберутся», – решил, в конце концов, вечно недовольный собой автор.
* * *
Как-то раз Виктория Геннадьевна пришла домой радостная. Она принесла с собой целый килограмм мандаринов, которые купила, одиноко прогуливаясь по магазинам. Помыв рыжие ароматные плоды под струей свежей воды, Виктория Геннадьевна выложила их в красивую вазу, поставила на стол и обратилась к Владимиру Ивановичу.
– Кушайте мандарины, Владимир Иванович!
Читать дальше