Коллектив авторов - В начале было слово…

И с ней ты счастлив?..
Бросьте глупые вопросы.
Друг другу мы дарованы уж точно неспроста,
И в нашей жизни слишком много грубой прозы,
Чтоб позволять себе коверкать строки на устах.

Как понимаете, что музыка цепляет?
Когда внутри благое пламя счастья жжёт,
Подкатывает к горлу, разрывает
И льётся по прожилкам, точно мёд.

Как понимаете, что эта ваша песня?
Когда мурашки в каждой клетке рук,
Когда нет в целом мире интересней
Явления, чем сей волшебный звук.

И с ней я счастлив. Наше счастье – вместе.
Ему не нужно быть понятным для других.
Я просто знаю, что она – единственная песня,
Которая всегда во мне звучит.

Сквозь занавеску свет струится,
Я не могу уснуть одна.
Наверное, пора смириться,
У нас с тобой опять «война».

Ты чаще в мыслях, стал молчать,
В руках гуашь и краски.
Поставил в мастерской кровать,
Рисуешь чьи-то маски…

Скрипучий пол меня сдает –
Иду в руках со свечкой:
«Ну, что тут? Творческий полет?» –
Прикинулась «овечкой»…

И отвечаешь мне на то:
«Я создавал творенье!» –
Мгновенно спрятав полотно,
Ушел пить чай, достав варенье…

Молчание снова и тоска,
И злоба жуткая берет…
Я тщетно палец у виска
Кручу. Какой ты идиот!

Изящно голову свою
Поднял и губы сжал невольно.
Стакан портвейна я беру –
Кидаю в полотно: «Довольно!».

Блестят осколки на полу,
Не слышу проклинаний в спину.

Я тихим шепотом молю:
«Оставь ты чертову картину!»
Устала…кончилось терпенье…
Снимаю с рук твое кольцо.
Я злюсь, отчасти, на мгновенье,
Ведь на холсте мое лицо…

Молчание снова и тоска,
И злоба жуткая берет.
Я тщетно палец у виска
Кручу: «Какой ты идиот!»

Семейный альбом сохранится, как память.
В нем радости, юность, печаль.
В нем то, что ушло, и то, что осталось,
И то, чего нам очень жаль.

Там память о людях, о судьбах, о лицах,
Которых уже с нами нет.
Желтеет на солнце, храня на страницах
Семейный большой секрет.

Уходят года, как сплошное мгновенье,
Людей унося за собой.
Гордимся, что были сильны поколеньем,
Гордимся, что были счастливой семьей.

Здесь мне знакомый аромат.
Здесь рос мой папа, младший брат.
Мой сын растёт,
Я буду рад,
Что вырастет он здесь.
Шум улиц…
Мостовая…
И фонари горят…
Здесь на мосту
Мы встретились с тобою.
А тут в кафе сидели, музыка играла.
А помнишь, на метро с тобой
Мы без билета проезжали,
Как под дождём гуляли
По мостовой – босые пели, танцевали.
Нет, не забыть огней,
Огней родного града.
Я буду рад узреть
То, как мой сын растёт.
И гордость переполнит за город наш цветущий…
Пусть восхитится мимо всяк идущий,
Пусть в каждом сердце патриот живет.

Я хотел бы жить
в старом районе,
ближе к центру,
или этот район
и был бы центром.
И мы вдвоем
гуляли б по парку.
Дома,
шторы открыв,
я бы сквозь сетку
на форточке
глядел на деревья,
которые
видят уже не первое
поколение
гулявших
здесь.
Я бы у окон
спальни
смотрел на дома
усталые,
терявшие цвет
и менявшие
его,
например, от дождя.
Мы бы забыли
все внешнее,
в частности, друзей.
Мы б отказались
от теле-,
радио
и вообще от всех новостей,
касающихся Вселенной
и нашей
планеты. И даже душевный
порыв
проходил бы с письмом,
в тишине,
дома,
шторы закрыв.
И я бы ходил потерянный,
рядом с красной стеной,
чтобы меня не заметили
и думали, что я коренной
житель
этой
системы,
которая вширь
растет, а ночью я б наблюдал
с криком: «Смотри, жена,
только что
на небе
вспыхнула звезда
Сверхновая».
Чтоб я тогда изучал?
Не империю, где тишина,
ни греков – что давно,
ни общество – что «зачем?».
Что бы я изучал?
Реки, долины и гейзеры,
и взял бы себе на поруки
друга-звезду
Бетельгейзе.