Николай Почтовалов - Почти зима, почти весна, почти что лето… Стихи и песни

Следы на свежевыпавшем снегу,
как и всегда, бездумно откровенны.
И я, наверное, опять смогу
свою судьбу ломать через колено.

Прощу себе все старые грехи,
начну опять и вновь грешить сначала,
и запоют в душе моей стихи,
как будто до сих пор она молчала.

И на ветру, – отчаянно легки, —
с берез вспорхнут последние листочки,
приветствуя рождение строки
и жизни, и стиха… Не надо точки.

Мне, бездомному, не сладко
жить на этом белом свете:
сам себе кажусь загадкой,
будто чёрт меня пометил;
ветер всё в лицо да в душу,
дождь за шиворот без меры…
ночью, будто кто-то душит, —
видно, – я уже не первый…

Мне бы чистыми руками
по щеке тебя погладить,
мне б со свежими носками
жизнь семейную наладить…
мне бы спать в своей кровати
в тёплой комнате у стенки,
и всегда, – пускай некстати, —
твои чувствовать коленки…

Мне бы многого хотелось
в этой жизни безутешной:
чтоб душе пилось и пелось, —
без усилий и неспешно,

чтобы звёздочка в окошко,
чтобы дети и внучата,
чтоб удачи хоть немножко
да бутылочки початой…

Я бы жил на всю катушку,
а сегодня – в жизни тесно…
на глоток осталось в кружке…
Вот и… кончилася… песня…

Заметелило листвой желтой…
нахлебался я тоски вдосталь…
не забуду, – не смогу просто
лет запутанных своих до ста…

Улетели зимовать птицы…
потускнели у друзей лица…
и жена на всё вокруг злится:
хорошо не за окном, – в Ницце…

А у нас уже – ледком лужи…
затяни свой поясок туже…
никому ты… а себе – нужен
среди этой на Земле стужи.

Заметелило листвой желтой…
нахлебался я тоски вдосталь…
не забуду, – не смогу просто:
лет запутанных своих до ста…

Дурачок, ты, Коленька:
был и… будешь – голеньким…
Ты не понял, родненький:
лучше быть угодником,
промолчать, а тряпочку
спрятать, чтобы лапочкой
в круге быть проверенном…
Ну, а коль – не верил я,
вот, и вышел… – Коленька,
будто в бане, – голенький.

И ночь была, и не было зимы:
облизывал туман лениво крыши
и по дороге шли, увы, не мы,
и слышно было то, что не услышать…

Висели горы в бездне тишины,
в пространстве «мини» было столько «мега»!!!
и чувство обессилевшей вины
торчало воровато из-под снега.

В кулаке сожму копейку:
счастья не было и нет…
Ты мне стопочку налей-ка,
чтобы белым был бы свет,
чтоб в закатах и в рассветах
не висела тишина,
чтобы жить себе поэтом
и копать себя до дна,
чтобы рвать себя на части,
но… не вырвать сердце вдруг,
чтобы всё же было счастье,
чтобы был и враг, и друг,
чтобы ждать и дожидаться,
чтобы верить и прощать,
чтобы жить открыто, братцы,
только глупость не пущать…

Благослови меня, печаль…
Я ждал усталости в ответе
на свой вопрос и не заметил,
что мне молчания не жаль…

И я молчу, и ты молчишь,
секунд фальшивых кастаньеты
отмеривают жизнь, – при этом, —
распугивая время лишь…

А я, рискуя, напролом
бегу в запутанном пространстве
за ветром неуёмных странствий…
Я закалён добром, и злом…

И мне ли недоумевать?…
И мне ли врать без сожаленья?…
И мне ли жить на пару с тенью?…
И мне ли всех на помощь звать?…

Благослови меня, печаль…

А что это было?.. Как будто бы ветер
промчался грозою по краю зари…
но я будто так никого и не встретил,
и только орёл в поднебесье парил…

А было ли это?.. Начну всё сначала…
и где-то восстану, а где-то замру,
а где-то, грустя, оттолкнусь от причала,
забыв неизбежно спасательный круг…

Не быть бы такому, но… кажется, было:
простуженный ветер разлуку качал…
но к берегу щепкой надежду прибило,
как неосторожность начала начал…

А что это было?.. Как будто бы ветер
листвою засыпал почти полземли…
и я на Земле так тебя и не встретил…
Наверное, ветер меня… разозлил…