Валерий Красовский - Лирическая летопись

В полнеба ширина лазурная,
Выходит солнце на арену.
От лип ложится тень ажурная,
Обозначая перемену.

Потоки шумные низринувши,
Промчалась ливней эстафета,
И лентой радуга на финише
В подарочном наборе лета.

Ее стремительно касается
Веселый ветер-победитель.
Все в мире только начинается,
Уходит навсегда лишь зритель.

На обочинах бугристых
Кое-где держался лед,
Мимо ельников со свистом
Трасса мчалась вглубь болот.

Средь лесистого простора
На подворьях деревень
Петухи друг другу вторят,
Голосуя за апрель.

Принимая жизнь-проруху,
Обитают старики,
Одинокие старухи
Да наездом их сынки.

Там одна лишь перспектива:
Лечь пораньше, а с утра.
Лужи свежего разлива
В ботах мерить средь двора.

На обочинах бугристых
Исчезал последний лед,
Не спеша от туч провислых
Очищался небосвод.

Весны премьера в нашем парке;
Ручей читал свой монолог;
Дворцовый вход прикрыли арки;
Ночным дождем омыт порог.

Девичьи стройные фигурки
Сердец тревожили покой,
А вестибюлей закоулки
Шумели радостной волной.

Свободных мест не видно в зале.
Везде сияние лампад.
Безостановочно звучали
Мотивы блюзов, серенад.

Мелодий песенных отрада
Овладевала, как гипноз;
Оваций слышались парады;
Букеты плыли нежных роз.

Еще зеленый бархат трав
Не спрятал ил, песок и тленье,
Где показало бурный нрав
Случившееся наводненье.

Еще ручьи ледок крошат,
И переполнены протоки,
Где рыбьи косяки спешат
На нерест, шелестя осокой.

Ковры весенние лугов
Еще не дразнят нас цветами;
Река за гранью берегов
Владела поймой и кустами.

Белым-бело в краях благоуханных;
Опять скворец – хозяин теремка.
В заботах солнце-нянька неустанных,
Не сводит взор с детеныша-цветка.

На мир тот смотрит с трепетной улыбкой,
Лепечут нежно губы-лепестки.
Подняться хочет с первой он попытки,
Не отпуская солнечной руки.

На каждом поле, дворике, лужайке
Весна открыла детские сады.
По рощам разлетелись птичьи стайки,
И гимн весне звучит на все лады.

«Летел» над полем велосипедист…
Тянулись одуванчиков аллеи.
Июньский день воздушно свеж и чист,
Листвой березы тихо шелестели.

Нектар сдавался наперегонки,
Переплелись соцветиями травы.
Успеть пожить спешили мотыльки,
Слепни вели разбойные забавы.

Среди восторгов солнечного дня
Я шел тропою по ржаному полю,
Лазурь небес струилась на меня
И откровений сердцу было вволю.

Там, где сплошным покровом расцвели
На поле белоснежные ромашки,
Я чувствовал стремление земли
Раскрыться сутью жизни нараспашку.

Ночью вскружило ненастье,
Снегом поля замело;
И по утру в одночасье
Преобразилось село.

Птиц возбужденных орава
Множила трассы следов.
Спешно в реке переправу
Строил мороз изо льдов;

Пышного снега охапки
Висли с деревьев в саду.
В теплой, с подвязками, шапке
Дед приобщился к труду.

С хвои и бронзовых шишек
Иней слетал, шелестя
В школу гурьба ребятишек
Шла, голосисто шутя.

Мороз свивал тумана пелену,
Сосновый лес маячил за рекою;
В ледовом речка не была плену,
Еще плескалась в полынье волною.

Она рвалась, как жертва, из силка.
Заведомо попытки были тщетны —
Лишь кромка льда обломится слегка
И уплывет незримо, незаметно.

Мороз немилосердно поджимал;
Все уже вод открытая стремнина;
На всех излучинах он побеждал,
Срастался лед в массив сплошной, единый.

Вечерняя сгущалась синева.
Река, устав, сдалась в последнем стоне.
Шептал ей утешения слова
Не покоренный родничок на склоне.

В понятиях добра и зла
мораль не создает границ, —
решают все дела
и сущности конкретных лиц.