Сергей Мочалов - Рубиновые слезы декаданса

Как отдать ее в руки нежные?!
Сердцем, – жаждущих накормить.
Грешен я, но кругом безгрешные.
Разве можно, таких любить.

Я от женщин требовал многого.
Только вы не сказали мне…
Меня слабого и убогого
Разве можно топить в вине?!

Я представляю вас иной:
Неотразимо-удивленной;
Смеющейся, хоть надо мной;
И мною, здесь же ослепленной!

Я представляю, будто ад
Запутал тело ваше в сети…
А тот огонь, чем я объят,
Срывает все печати эти.

Еще хочу я видеть вас
Уставшим ангелом… цепями
Окованные крылья. Глас,
Летящий в бездну с небесами.

Я представляю вас иной:
Змеей; капризною царицей,
Играя плетью надо мной.
Так птицелов… играет птицей.

Я представляю, словно я
Посмел сорвать… ваши одежды.
И вы шепнули: «Я… твоя!
Оставь… теперь свои надежды!»

Неужели, вы можете знать
Отчего мне ночами не спиться;
Отчего я смущенно ловлю
Ваш небесный сказочный взгляд;
Или попросту слов не найду, —
Это ваши ресницы, как птицы…
Или даже презрение мне,
Самый сладкий и ласковый яд.

Неужели, вам хочется быть
Для меня… неземным идеалом;
Или попросту все забыть
Никогда не видя меня?
Знаете, ангел рассветов моих,
Как трепещет сердце от муки,
И дрожит в темноте ночей.
Тайно… вас, безумно любя.

И когда-нибудь в тишине
Вам поведают о печали,
Что пронзает меня насквозь,
И ведет в лабиринты.
Вы меня никогда, никогда…
Никогда, и нигде не встречали.
Ну а я молился, чтоб вы
Приходили в мой сон,
Как весна!

Инфернальной осени грусть
Мою душу пьет из бокала.
Ну и пусть! Ну и пусть! Ну и пусть!
Она так никогда, не сверкала!

Солнца свет, или свет от звезд
Для меня, – только загадка.
Капли неба, и капли слез…
Мне не горько, но и не сладко.

Вы оставили мне тишину,
А на сердце, словно бы маску.
Для чего? Никак не пойму, —
Только верю, и только в сказку.

Инфернальной осени грусть
Размешала дождливую душу;
Может это последний дождь,
За которым не видно сушу.

Вы оставили мне рассвет.
Только он, как печальная сказка.
Помню только, как выглядит свет;
И какой нежной может быть ласка…

Я почти уже забыл, как вы сладко улыбаетесь.
Я почти уже устал, – не осталось больше сил!
И однажды темным вечером, вспоминая взгляд ваш ласковый
Я усну в одно мгновение под покровом черных крыл.

Я останусь мрачным облаком этой осени тоскующей
Не пробьется Солнце светлое, через тень моих зеркал.
Одиночество зари, откровенно вас целующей
Я так долго в темноте представлял… дождем ласкал.

Я почти уже забыл, как вы сладко улыбаетесь.
Я не видел вас такой, – долгожданной и святой.
Только вы, мой ангел снов, никогда не изменяетесь;
В танце моих черных крыл, ослепляя чистотой!

Я бы скрылся, и расплавился; ликом стал свечей таинственных;
Представляя вас сгорающей, от моих безумных рук.
Ах, как сладко быть для вас искусителем единственным,
И сложить свои крыла под покровом черных мук…

Самая сладкая сказка
С самым нелепым концом, —
Полночи теплая ласка
Делит любовь с мертвецом.

Руки, – холодные крылья;
Теплые капли с небес;
Падают тени бессилия;
Пропасти глаз… и чудес.

Зеркало криво смеется,
Но не дрожит револьвер.
Ах, что еще остается
От этих тонких манер?!

Длинные ваши ресницы,
Так безупречно милы…
Черные птицы соблазна
Видимо, в них влюблены.

Пальцы, как иглы рассвета;
Едва заметная дрожь;
Выйдет из теплого света
Только безрадостный дождь.

Я так хочу, чтоб вы знали…
Но почему-то молчу,
Если бы вы мне сказали
То, что я только шепчу.

Зеркало криво смеется;
Выпал из рук… револьвер.
Как это вам удается
Быть выше всяких манер?!