Владимир Зангиев - Ночной крик вдовы. Русская провинциальная поэзия

Тем закончился допрос и недолгий суд:
Тащат к плахе удальца, да топор несут.
Завершился наконец тот кошмарный сон.
Покатилась голова, оборвался стон.
А наутро поселян всколыхнул набат,
Будто оземь грохнул страшный камнепад…
В мире ярко полыхают дерзкие сердца —
В них мятежный дух самого Творца!

Горят огни, трепещут тени…
Эпоха ставит на колени.
Упал приплод.
Зияют окна, как глазницы.
С прищуром хищные бойницы.
Распят народ.
Следы находим и поныне
в безумьем выжженной пустыне.
Мир – полигон!
Тотальной формою удушья
начинено опять оружье.
Молчит закон.
Чеканный профиль бронтозавра
облагорожен ветвью лавра —
сей герб страны.
Все грандиозные успехи
облачены скорей в доспехи.
Триумф шпаны.
Геракл гидру обезглавил,
но зло живёт без всяких правил.
– В том убеждён!
И космос сплошь в переполохе:
Христос подсуден стал эпохе…
– Бог осуждён!
Примета времени – безверье.
Вот в преисподнюю преддверье.
Ждёт сатана…
Как-будто в кокон упакован, —
мир к роли куклы уготован.
Очнись, страна!

Когда бы мог легко заснуть
под звёздным пологом
и, не вдаваясь в жизни суть,
сухим некрологом
провозгласил ушедших дней
воззванье в будущем,
то умилился б мир теней
холщовым рубищем,
обёрнутым вокруг души
твоей заботливо, —
тогда и чувствами пляши
в судьбе угодливо,
мол, благосклонно принял бог
под покровительство
и положительно обрёк
теперь на жительство
в небесном царствии своём
средь душ воспрянувших.
Жаль, не всегда осознаём
утрату в канувшем.
Да, мир поистине жесток, —
бес правит им:
попробуй-ка избрать шесток,
чтоб был незанятым…

Этот город возник на костях,
привидения бродят в нём,
только выглядит в «Новостях»
распрекрасно сей город днём.

Город строил кровавый тиран,
чтобы в нём угнездилось зло
против мирных и добрых стран,
коих в мире большое число.

Приходилось и мне бывать
ни единожды в граде том,
и не смеют там уповать
на Спасителя в храме пустом.

Город в небо вонзает шпиль,
аж в груди замирает крик.
Поднимается красная пыль
под звериного ветра рык.

Я не помню угрюмых лиц,
что встречались в былые дни —
от упавших покорно ниц
отслоились видать они.

Помолитесь, друзья мои,
за несчастных во граде том;
не коснётся пускай семьи
вашей ярости той симптом.

Не заморачивая голову
особенно
текущим бытом,
предамся празднику весёлому
по жизни, выданной кредитом,
поскольку сущие мгновения
природой дадены единожды
и участи повиновение —
ударом будет по престижности
души,
завёрнутой во плотское…
(эк, угораздило родиться мне!)
Патриархальностью традиций не
прикроешь мысленно всё скотское
в себе. И бес легко расправится
с такой покладистою жертвою,
притом, что даже не поранится
о край души, хоть исковеркаю
её —
обезображу падшую,
предам разору-надругательству.
…А всё же жаль мне жизнь увядшую:
анАфемой воздам предательству!

откуда мне знать что за тем поворотом
меня ожидает? быть может к воротам
своей преисподней пути приведут
и я повстречаю вдруг демона тут.
но, сердце, не бейся столь рьяно и резко,
как будто от милой пришла СМСка

пусть дух разберётся: в кромешной ночи
чей реквием будут играть скрипачи.
укутала ночь всё полотнищем шали
и кони испуганно в небо заржали,
я вожжи ослабил и тихо шептал:
случается так всё, как рок начертал!

и если назначено божьей десницей
покинуть душе тело райскою птицей,
сам грудь распахну ей – летит пусть наружу
и всё это сдюжу!.. я всё это сдюжу!..
в ночи этой призрачной аспидно-чёрной
как ягода терпкая спелого тёрна.

луны закурилось златое кадило:
ага! значит нынче и мне подфартило,
не время за демоном скрыться в воротах
и детям моим не остаться в сиротах,
ещё и жару испытаю и стужу —
и всё это сдюжу!.. я всё это сдюжу!..

Сыграет день симфонию заката
и ночь опустит занавес опять;
как много в жизни нашей суррогата,
но року не уступим ни на пядь,
и будем продолжать поползновенья,
решая массу обывательских задач.
Судьба дарует чудные мгновенья,
лавируя в потоке неудач,
и оставляет нам святое право
на выбор предначертанных путей;
мы, проявляя своеволье нрава,
зависимы от собственных затей.
Вот и пенять приходится за это
ни на какую-то абстрактность внешних сил,
а на нехватку компетентного совета,
о коем каждый ни единожды просил
в ночной тиши у призрачного бога,
смиренно уповая на него.
С тех пор закралась в душу мне тревога,
когда в противоречиях эго
моя натура гневно всколыхнулась,
неверия крамолой сожжена, —
сей мысли откровенно ужаснулась
родная благоверная жена.
А что же я? Бредущий в мире странник,
желающий познать земную суть.
Ночное небо предлагает лунный пряник,
чтоб не пришлось мне натощак заснуть.
Души своей интим и откровенье
я изливаю в бездны мрачной пасть…
Но может быть падёт благословенье
и на мою поверженную масть?