Елена Сусова - 401—500. Стихотворения

Я всем дарила тепло, но мне самой не хватило огня…

Я сочиняю стихи для мифической девочки,
которой, наверное, сейчас так же плохо,
как было мне. Когда-то. Теперь…
Хочу сказать ей: «Не грусти. Пройдёт.
И снова хватит сил для вздоха…
Ты, главное, в это поверь!»

Я ей так скажу, а сама не поверю,
Потому что разбилась о чувства вдребезги,
Не спасла себя… Впрочем, я и не стремилась.
Так хорошо уметь верить всем: и человеку, и зверю.
И не думать о том, что все они когда-нибудь предают.
Я очень верила, когда смертельно влюбилась.

Опустошение, безразличие к миру, как ни странно, живят.
И в темноте нет уже страха, а только покой.
А я никогда не меняюсь, чего бы мне это ни стоило.
Мифической девочке я скажу, что и все говорят.
Но я скажу искренне. Я неискренняя только с собой.
Поэтому мне слова не помогут, как и ей… этой мне.

Слова пустого месяца мерцают в небе сумрачном,
Огнями скалят звёздочки клыки свои звериные.
Из дома выйдешь – станешь уличным…
А сильные всегда легко ранимые.

Прижмуришь лужу фантиком
И всмотришься в круги…
Жил волк с душой романтика.
Забудь о нём, иди…

Плевать на нас богам…
Они дождём плюются…
Не верь ничьим словам.
/Не верь ничьим делам/
Они всегда сквозь что-то льются.

Взгляни-ка в призму дерева:
Мир сзади, впереди и сбоку.
Я мотыльками жизнь померила
Огню и пролитому соку.

Один герой измерил чувство водкой,
А я не стала мерить…
И твёрдою ушла походкой
С одним желаньем: ВЕРИТЬ.

Луна косится в сторону,
Играет с фонарями…
Костры вплетают в бороду
Небес звезды лучами…

Грязь путь сплетает бантиком…
Единственный мой путь.
Жил волк. Он был в душе романтиком.
А ты как он не будь.

А знаешь, сколько боли под облаками света?
Ты не увидишь, не услышишь. Теперь ты глух и слеп.
И капает слеза прозрачно-мёртвенного цвета…
Как мир жесток, наш мир… нелеп.
Судьбою вечно прокляты всегда, всегда враги мои…
Проклятье – боль моя. Переселилась в них…
Страдают нелюбимые… и те, кто всё ж любимые…
Одна я падаю на землю. Одна, как ветра стих.

В его глазах отражается небо с прозрачными облаками…
В его глаза ты можешь смотреть долго, часами…
В его глазах отражается весь мир, но нет тебя…
А в твоих – нет ничего, только он.
Ты его ненавидишь, горько любя…
И повторяешь, что это всё – страшный сон.
Он не пишет тебе и гулять не зовёт,
Не замечает, что ты лучше всех лишь для него…
Внутри что-то рыдает, кричит и грустные песни поёт.
Итог: в его глазах отражается жизнь, в твоих – ничего.

Шагает по мёртвым лужам
Тот, кто никому не нужен…
Тот, кто всегда одинок…
И не кается. Человек-бог.

С высокомерной улыбкой на добром лице,
Признавая равным лишь небо, только его…
Он улыбнётся в самом конце,
Когда не останется ничего.

Вызывающий ненависть куда-то идёт…
Только ребёнок воскликнет: «Баба, ангел! Хранитель…»
Человек-бог ребёнку в ответ глазами сверкнёт
И подумает: «Нимб почернел… Теперь я губитель»

Растворится время… всё растворится…
Тишина станет сырой весенней капелью…
«Ты не бог. Пора приземлиться.
Ты обычный» – ядовито словесное зелье.

Я человек-бог. Я человек-бог.
Небо, небо, приём, приём!
Скоро солнца моего придёт срок…
А потом мы уйдём за дождём.

Небо, небо, ты меня слышишь?
А понимаешь?
Сверху видно одинаково серые крыши…
Ты с одинаковым криком сгораешь.

Небо, небо!
Я человек-бог, я – человек-бог,
Брошенная всеми… Не нужна никому.
Люди требуют зрелищ и хлеба…
Но я уже давно преступила порог…
Пророк выпил слёзы и съел тишину.

Вы пьёте горькую, горькую водку…
Только на самом деле она сладкая.
Нимбы и крылья – обществу в топку…
Опять эта мысль… Уходи, гадкая…

Друзья все кончатся, однажды самый последний предаст…
Не функции люди теперь – просто фантики. Без конфет.
А у меня психология нечерствеющей булочки…