Сергей Черсков - Оранжевый солдатик. Стихи

Такая радость, братья-чуваки,
Пока до крови сбиты кулаки,
И разум не остался на асфальте,
Ну, вы поймите и зубов не скальте:

Там, за границей гетто, есть страна,
В которой едет женщина одна
На тёплом и большом автомобиле,
Считая с милым города и мили.

Услышали? Смекнули? Значит, ша!
Мы ошибались, вот она – душа —
Колотится и бьётся бубенцами.
Напрасно нас родили мертвецами,
Ведь наша жизнь уродством хороша.

Я в ярости, ко мне не подходи —
Мозги потеют от глобальных мыслей
И сердце вышибает из груди
Морзянку глупых, всеми битых истин.

Я злобно разбиваю пальцы в кровь
О жилы электрической гитары,
Надеясь доказать своей игрой:
Не буду сытым, благодушным, старым.

Не верю! – я всё чаще говорю,
Читая бред заматеревших «гуру»,
Печатно-звездочатному ворью,
Кропающему жалкую халтуру.

Не ставлю цель кого-то уличить,
Мол, сердцем пели, а теперь по ГОСТу…
Пусть жизнь исправно лепит куличи —
Могилы «правд» на творческих погостах.

Не нужно, пустоцвет, бракованное семя,
Таким, как ты, дрожать на тоненьких стеблях
И думать, почему Всевышний вас посеял —
Уродовать себя, закапывать себя.

Напрасно, пустоцвет, все поминают Бога,
Все пользуются им в молитвах и стихах.
А помнишь, что сказал покойник-выпивоха,
Ругаясь на тебя, смеясь и чертыха-
Ха-ха-хи-хи-ха-ха? Что ты не прорисован,
Художнику с тобой сплошная маета,
Твой мутный силуэт застыл над горизонтом
Одной ногою – здесь, другой ногою – там.

Не бойся, пустоцвет, не так уж и плохи вы,
Вам некого делить на мёртвых и живых.
Ты видишь тех, кого отправили в архивы.
Они – прочтут тебя, ты – дочитаешь их.

И слышишь ты, как тянет небо звук.
И видишь ты, как падает из рук
Пластмассовое детское ружьишко —
И хочется сказать – ну это слишком…
И ты не центр мира, даже не
Сыграешь коду на шестой струне —
Отчаяние, злобу и молитву…
Смотри, опять хорошее налито —
И значит, смерти нет на битый час,
И «я» перевирается вдруг в «нас»,
А «мы» – такая странная морфема,
В которой каждый сам и каждый плох.
Скорби над умирающим теплом,
Сроднившим нас теплом – отравой в венах.

Зима, прошу, останови свой бег,
Останься навсегда.
Укутай льдом печаль озёр и рек,
В них мёртвая вода.

Снег чистый – белизна бинтов для ран
Измученной земли.
Стань комой – настрадался ветеран…
За что? Как мы могли?

Я знаю: над весной победа – пиррова…
Будь до Конца,
Чтоб люди научились генерировать
Тепло в сердцах.

Похмельный гопник вечером нескладен:
Глаза на лбу, трясётся, пересох.
Тащиться надо за лекарством к Наде.
Дорога напрямки ведёт в лесок.

И вот пошёл он, сумрачный, кряхтящий,
Глядит вокруг – а нет ли где ребят?
Но – пустота. Пивка никто не тащит…
И вдруг – засёк рябину и тебя.

Вы с ней нередко сумерки встречали,
Как две сестрицы, неразлучны с ней.
Ты ей читала все свои печали,
Она роняла капли крови в снег.

Тревожен путь по сказочному лесу.
Ты замолчала. Он сказал «бу-бу».
Глаза его на лоб уже не лезут.
Они ведь у него и так на лбу.

Снежное утро. И плохо мне
С похмелья при свете.
Тянет машины град на холме
Невидимой сетью.

Мне не до них, я беру скребок —
Я чищу дорогу.
Я неулыбчив, как антибог.
Непросто быть богом.

Над головою воняет пар
Вчерашним дымищем.
Чистится, чистится мой тротуар,
Но я не очищусь.

Где-то в сияющем граде ты
Узнала до срока —
Будут не мысли мои чисты,
А только дорога.

Тянется скользкий поток машин
Всё выше и выше.
я соскребаю тебя с души,
Иначе не выжить.

Приветствую вас, братцы-зимородки,
Забывшие про тёплые края!
Я ваш навек, пусть век у нас короткий,
По горло льда и снега, мало водки,
Дым Родины – метели января.

Рождённые зимой, зимы осколки,
Разбросаны по берегу реки,
Ползущей вдаль, – мы часто и подолгу
Глядим в неё. И каждый втихомолку
Замаливает общие грехи.