Георгий Скрипкин: Жизненные отголоски

Рукой безжалостной лохматились кусты
И разметались залежалые сугробы.
Земле хотелось, чтобы ветер поостыл,
А он куражился, насилуя за робость.

А он куражился, и думы о весне
Переплетались с пожеланием – дожить бы.
Как рано оттепель слизнула липкий снег,
Оставив землю без естественной защиты.

Январь по-осеннему хвор и туманен.
Туману не жаль синевы.
Прохожие в прятки играют с домами
Вдоль берега сонной Невы.

Когда в переулках осенняя слякоть,
То пасмурно в душах людей.
Душа суетливо пытается плакать
По призрачной малой беде.

От скорбной души утомляется тело.
Открыт я от пят до волос.
Тогда почему же в меня очерствелость
Летит из-под скорых колес.

Тогда почему же, облепленный грязью,
Я руку не в силах поднять,
Беседуя с богом, я мыслю о разном
И бога мне трудно понять.

Я понял бы бога, не видя печали
В глазах обреченных на мрак.
Я б с ним говорил о духовном начале,
Но грезится новый ГУЛАГ.

ГУЛАГ не на кончиках ржавой колючки,
А в жилах заводов и шахт.
И там униженья не кажутся лучше,
Там росчерком судьбы вершат.

Для пыток не нужно застенков ГУЛАГА,
Дешевле пытать на дому
Под сгорбленной тенью российского флага,
Под отблеском солнца в дыму.

Как хороши январские морозы
с лазурным небом и глазастым солнцем,
С гирляндой птиц на солнечной березе
и детской горкой под твоим оконцем.

Волнует грудь воздушная прозрачность.
Румянец пылкий лица украшает.
Твой поцелуй мне кажется горячим,
И ты с волненьем жар мой ощущаешь.

Мы держим путь к подножию заката,
Скрипит снежок под нашими ногами.
Скупая дрожь умчалась безвозвратно.
Свое признанье говорим стихами.

Тьма свалилась на поселок,
Снег не держится на тучах.
Стих засыпанный поселок,
Трактор стих под снежной кучей.

Ветер – взбалмошный хозяин
Зверем воет на погосте,
Без конца кресты терзает,
Словно ищет чьи-то кости

Треплет свежие сугробы,
Снегом сыплет бессистемно.
Оттого людская робость
Не суется в злую темень.

Запорошенные окна,
Занесенные подъезды,
Потерявшие дорогу
Чьи-то тайны и надежды.

Дуют ветры, завывают злые ветры.
То ли плачут, то ли в бешенстве хохочут,
А душа моя наивно ждет ответа
И кричать от безысходности не хочет.

Странный вой ветров сравнить пытаюсь с ложью,
Но надежда замолкает не случайно.
На щеках слез нет, мне в сердце льются слезы,
Разбавляя кровь гнетущею печалью.

Ветер-непоседа вволю порезвился,
Только на рассвете скис, угомонился.
Озеро лесное дымкою клубится,
Белая береза смотрится в водицу.
Видит отраженье, будь то бы чужое.
Где мои кудряшки, где мои сережки?
Ивушка согнулась ветреною силой,
К озеру склонилась, косы замочила.
Ох уж этот ветер, северный разбойник.
Без него отрадней, без него спокойней.

День зимний короток,
закат еще короче,
Но темень радостней
от снежной белизны.
Мне темень скорое
свидание пророчит
Вечерней песней
несравненной новизны.

Поет тропинка,
припорошенная снегом
Под легкой поступью
знакомых каблучков.
Луна-проказница
посматривает с неба
На обладательницу
песенных шагов.

А в песне слышатся
счастливая готовность
И нескончаемая
радость бытия.
Любви не свойственна
унылая условность
В той белизне,
в которой только ты и я.

Февраль, февраль, какой же ты унылый.
Поблекший снег съедает ранний дождь.
Большой сугроб вчера смешной и милый,
Сегодня мглой зашторить невтерпеж.

Корявых лип тщедушные страшилки
Ласкают взоры только воронью.
Оно горланит оды что есть силы
И беспокоит душу не одну.

Седая дымка мрачную картину
Рисует робким солнечным лучом.
Родной поселок кажется пустынным,
Зигзаг дороги кажется ручьем.

Хочу метель с тревожным завываньем.
Хочу мороз с полетом снегирей.
Февраль, ну вспомни зимнее призванье,
Зима, зима сегодня на дворе.