Терентiй Травнiкъ - Перьсики и смоквы

Сколько грусти в осенней задумке,
Сколько тайной печали для нас!..
И идешь по дороге в раздумьях —
Чем последний закончится час…

Может быть, в одиночестве встретишь
Ты кончину когда-то свою,
Никому ничего не ответив
У последней черты на краю.

Или в тихой заботе застанет
Смерть тебя в окруженье родных,
И успеешь сказать что-то детям,
В пять минут уложив свою жизнь.

Может станется так, что однажды
Тебя смерть перережет косой,
Еще долго последнее «недо…»
Будет виться тогда за тобой.

Может, жизнь и во сне оборвется…
Не откроешь измученных глаз,
И все то, что ты делал с усердьем,
Не начнется уже в этот раз.

Что бы в жизни твоей ни случилось,
Знай, что смерть всегда рядом с тобой.
Завершай каждый раз свое дело —
И всегда оставайся собой.

How much sadness in autumn conceiving,
How much sorrow so secret for us
Аnd you go by the road and you’re thinking
Of life’s end, of this time that is last.

Maybe you will be lonely, so lonely
In that day when you’ll meet your decease
And you’ll not speak some
answer to someone
On the brink, on last edge of abyss

Or the death see – you’re carefull
and peaceful
With your kinsmen and children and wife,
You have time, you’ll tell
something to children,
And five minutes will mirror your life.

Or he’ll quasi by accident slaughter
Kill you with his such terrible scythe,
Last «unfi…’, it still longer will flutter
It will flutter above after this.

Maybe, lifetime will cease at your dreaming
At daybreak you can’t open your eye,
And all deeds that you
worked with diligence
Will not never begin by this time.

And whatever in your lifetime happened
You must know that your death isn’t far,
Everytime you must complete your doing,
You must stay, calmly stay where you are.

День постарел и стал похож на вечер:
Подслеповат немножко и сутул,
Озяб совсем и, съежившись у печки,
Он валенки и свитер натянул.

А ближе к ночи, на глазах слабея,
Вдруг у меня прощенья попросил
За то, что мою жизнь своею смертью
На целый день невольно сократил.

И ранним утром в восходящем солнце
Я вдруг увидел, как его душа
С задорностью рожденного ребенка,
Забыв о прошлом, в новый день вошла.

В руках щитом палитра слева,
А с кисти капает краплак,
Гарцует рядом конь мольбертный,
И шлем беретный на глазах.

Тут свет и тень сошлись бок о бок,
И линьи стрел, и тяпь мазков…
Стекает по холсту заветно
Седая выжимь облаков.

То ли дружинник, то ли странник,
Чудаковатый бородач,
Пленитель муз, пугливых, странных,
Заложник ветреных удач.

Кто он? Вершитель мод столетий,
Хранитель вкуса у времен,
Так вольно брызнувший соцветьем
По бархату седых знамен.

Он время вкатывает кистью
В шершу распятого холста
И пишет шелкогрудой мысью,
По древу судьбы распластав.

« А – дам, – сказал Адам, —
Всё остальное – сами!
Все тридцать две ступени
Вам идти…

Я был в аду,
Где алфавитный камень,
Упавший с древа,
Выпало найти.

От буквозёрен до словоколосья
Теперь хлеба из трудностей растить,
Из А д до Я ,
расставив в муках точки,
Нагорный путь своей судьбы пройти».

Стихотворение – как книга,
А сборник – многотомный труд.
Как будто ты работой сдвинул
Все то, что только лишь сотрут
С лица земли иные силы,
Чем те, что дальше назову…

Похожие на пир стихий,
На ураганы, грозы, бури,
На сотрясения земли…

Когда заканчиваешь книгу,
То чувствуешь, как ты себя
В иное измеренье сдвинул.
В иную плоскость бытия
Вошла, печаль на миг отринув,
Вся жизнь бесценная твоя.

Болея вашими сердцами,
Умру своею смертью я,
И все, что было между нами,
Возьмет, как клад, в себя земля.