Терентiй Травнiкъ: Не книга, но тетрадь моя. Стихотворения

Пей, брат, уединенья часом
Рубин нездешнего вина.
Вкуси всю терпкость древних красок,
Расслышь, как арфова струна

Трепещет от прикосновенья,
Дрожит, как этот лист сухой.
Как всё же мало вдохновенью
Здесь надо, друг сердешный мой,
В сравненье с жизни суетой!

Лишь осень вволю и покой…
Лишь осень…
воля и покой.

На даче снежно и красиво.
Снег выпал, и пришёл покой.
Ель припорошена. На диво
Как хорошо! Печной трубой

Дымок струится. Пахнет хвоей,
Сосновой стружкой и смолой.
Когда-то я мечтал о воле,
Разгульной, смелой, удалой,

Но благодарно принимаю
Совсем иных свобод закон
Я здесь, и Божией внимаю
Я воле, ей кладу поклон

Под тихий потреск тонкой свечки
В нехитрой горнице своей.
Не счастье ли в таком местечке
Пить вдохновения елей?

Не это ль называл я волей
В своих полотнах и стихах?
Да будет так, друзья, доколе
Перо держу в своих руках!

Я смотрел, как они умирали —
Эти звёзды в туманах рассвета.
Эти тусклые нити печали
С уходящего в прошлое лето

Паутиной за ветви цеплялись…
Кто сказал мне, что это обычно?
И зачем вы мне в этом признались?
Вам так, к слову, а мне не привычно.

Я смотрел, как они умирали —
Эти листья, осенние листья.
Как нещадно ветра их срывали,
Как умерших замазывал кистью

С первым снегом невидимый кто-то,
Не давая ни шанса к возврату.
Был ноябрь расписан по нотам
В партитурах от шаха до мата.

Я смотрел, как они умирали —
Эти капли, осенние капли,
Как безвольно по стёклам стекали
В рай ли души дождливые, в ад ли…
Я смотрел, как они умирали…

Я смотрел, как они умирали —
Две снежинки на теплой ладони.
Это было на Курском вокзале,
Это было на Курском перроне.

Это было на Курском, и точка!
Что пристали ко мне? Что пристали?
Чтоб явилась какая-то строчка —
Ты послушай: «Какая-то строчка!»
Я смотрел, как они умирали!

Россия слишком велика!
Строфа, пора об этом помнить.
Коль вздумаешь её исполнить,
Бей строки сразу на века,

Не ямбами – верстами мерь,
Поэт, шаги в строке своей.
Один из языков империй —
Российско-русский! Не робей,

Учи его – он поддаётся,
Когда к нему со всей душой!
Что-что, а уж душа найдётся
И над полой и под полой.

Великий – оттого могучий
Язык! Душа, воспой на нём
И долы, и леса, и кручи,
Воспой, как жили, как живём,

Как будем жить! А будем – славно!
Не в злате будем, а в чести.
Ведь только та она – Держава,
В которой совесть не снести.

Начну на русском, но продолжат
Бурятский и татарский путь.
С Кавказа, с Севера, с Поволжья
Не речь, но правда льётся пусть!

А правда – дело, дело Божье!
Россия, как ты велика!
Лежишь у Горнего подножья,
Хранительница языка!

В твоей душе найдётся место
Народам малым и большим.
Кто думает, что будет тесно,
Тогда пусть спросит у вершин,

У рек пусть спросит, у бескрайних
Лесов таёжных, у степей.
И никакой нет в этом тайны
Ни от Небес, ни от людей!

Я песне продолжать позволю
Строку вытягивать навек.
Поймётся, коль поёт про волю —
Поёт российский человек!

– Ты кто?
– Я – пауза твоя, —
Я твой законный промежуток.
Я сплюснутая буква «я».
Я время суток, что без шуток.

Я та, что может помешать,
Но и помочь – всё так же просто.
Тебе ли этого не знать,
В стихах начавшего с вопроса:

«Ты кто?» Неужто не узнал
Ту, без которой жить не можешь?
Как звуки в музыку ты сложишь?
Как выдержишь ты интервал,

Поэт, в строке? Чем шаг отрежешь
В ней, как не лезвием моим?
Актёр, он не меня ли нежит
Молчаньем, вглядываясь в дым,

В дымы распахнутого зала,
В натянутую тишину?
Ты вспомни, как она рыдала —
Так, словно совесть за вину.

Тогда он мне позволил слово,
Впустив в прелюдию меня!
Так вот, напоминаю снова
Тебе: я – пауза твоя!