Надежда Ладоньщикова - Из тишины. Стихи

Призрак памяти. Что вколочено
в каждый камешек городов?
Я спала хорошо ночью.
Мне об этом не снится снов.

Ангелы, не пугайтесь – это
совсем не черт.
Кто-то трамвай догоняет —
фалды вразлет.

Важно ли, ангелы, пригож или
не пригож,
Похож ли на вас, ангелы,
не похож?

А красота – в движении, или
когда покой?
Ангелы видят все правильно,
прочим отбой.

Это не черт, ангелы, что вам
его вид,
если к… не вашей бабушке, может,
сердце летит.

Та муза, что всегда в душе,
не плачет.
Там, на межзвездном вираже,
иначе.

То ближе подлетит ко мне,
то дальше.
Я говорила часто с ней
раньше.

Она, быть может, часть души
нашей,
не буду понимать спешить
даже.

Она опять летит к себе,
за гранью
плести узоры на судьбе
заранее,

Те, что и до ума дойдут
тоже,
стихами появляясь тут,
может.

А дух и светел, и здоров,
Летая,
Не понимая наших снов,
Не зная.

Юность и прическа,
по прическе страсти.
У свечи из воска
мы просили счастья.

У огня и света
логика другая:
все осанны спеты
на пороге Рая.

Тишиной нездешней
фитилек лампады.
И – в ноябрь кромешный
улетевший ладан.

И молились в храме,
и оборки шили.
Помнишь юность? Амен.
Мы ее забыли.

Без ада и рая,
и не хмурю бровь я,
не обременяя
никого любовью.

В детстве ведь вплетали
свет снегуркам в косы!
Нас не занимали
странные вопросы.

Время
если не взгляда,
хотя бы слова.
Крылья
тут, где-то рядом
мира иного.

Щепоть —
креста размахом
благословимы
Во имя
Духа и праха
неразделимых.

Бывает,
что не мечтая,
в небо не воя,
счастье
все постигаю
свое земное.

Душа из рая,
рай вспоминая,
тьмы не заметит.

Может, ей просто
ближе звезды
на этом свете.

Погода ноет,
слово дурное,
но в ней, все зная,

всегда играя,
струна живая,
в душе из рая.

Бывают слова – куда ж я их дену —
такие, что вслух не смею.
Не бей меня, Господи, лбом об стену —
я и сама умею.

В женщины – рано, в любимые поздно,
я не гожусь в святые.
Деревом стану, глядящим на звезды,
и отращу цветы я.

Как на пуантах, по круговерти,
в мире, где жизнь только слово,
пройду – в этом мире любви и смерти
мимо того и другого.

А если заденет крылом вдруг что-то,
ярким напевом нездешним,
вспомню X, Y и точку отсчета.
Ну и ось Z, конечно.

Шамбала видит, Шамбала слышит.
Шамбала есть на свете?
Армагеддон становится тише
с каждым тысячелетьем.

Стихи ли, мелодии в небе туманом,
вряд ли впустую.
Господи, знаешь, это так странно —
я существую!

Верю ли в Бога? То ли, не верю,
то ли не в Бога.
Людям ли душу рифмами мерить?
Слов-то немного.

Господи, знаешь, туманов пеньем
в тысячелетьях
Ты существуешь – местоименьем
и междометьем.

Просто тональность анданте может
открыть высоту оркестровой ямы
В синее небо ночи, и тоже
лететь от трамвайной линии прямо
за горизонт. И осенние тучи
совсем не видны, не слышны ночью.
Что это? Время анданте. Не мучает,
не объясняет и не пророчит.
Только летит к Андромеде морзянка,
точка-тире, или как-то иначе,
паузой, словом – душе наизнанку
осенью каждый сон что-то значит.
Ночью – не осень, открытое небо,
старт оркестровой ямы в вечность.
Что это? Вы не читаете небыль?
Правильно. Это моя бесконечность,
просто приснились старые годы.
Просто анданте. Просто погода.
Просто тональность, осень отвесная,
что-то мне неизвестное
для Андромеды с оркестром.

Мне не двадцать, и не тридцать.
Сложно к жизни привыкать.
По ночам все будет сниться
наша молодость опять.
Сниться – наши начинанья,
разговоров ерунда,
И приходит пониманье,
что не сказано тогда.
И тоска, как звезды в небе,
не измерится ничем.
Время превращает в небыль
разноцветье наших тем.
Здесь то место, где я дома,
лучший в мире город мой.
Только вдруг – не все знакомо,
отраженное рекой.
За эпохой ностальгия,
понимание без слов.
Тут давно живут другие
на обломках тех основ.
Иногда хватает взгляда
на мгновенье воскресить