Дмитрий Гавриленко - Рукотворный. Стихи и поэмы

Подарок неба ярок и богат,
Я за тебя всю ночь благодарю,
Всю бездну с разноцветными огнями.

А твой зрачок искрится, как агат,
А ночь твоя подобна январю —
Одна на всех раскинулась над нами.

***
Она и беспредельна, и сильна,
Светла в своей надземной цитадели,
Мучительно прекрасна и длинна —
Вся такова, какой ее одели.

И вся очарования полна,
Сотворена природой для постели,
Для нежности, для отдыха и сна,
Чтобы ее любили и хотели.

Темна она, и сумрачный покров
Прелестней долгожданной наготы,
Взлелеянной небесными сынами.

Вселенная – любимый теплый кров.
И ночь давно с ее детьми на «ты»,
Окутана сиянием и снами.

***
Прощай, восемьдесят восьмой!
Приехал к родным домой,
Пришел по одной из троп.
Избушка бела, как сугроб,
А в ней на столе – черный гроб,
На лавке – такой же гроб.
Землю и здесь трясло?
Не армянское ведь село.
Мирный атом тут воевал,
Стариков убил наповал.
До смерти не отрыдать.
Прощайте, отец и мать!

Чернобыльский венок

1
Воскресшие мгновенья бытия
Приблизились, и время их – настало.
Не будет мне ни жизни, ни житья,
Когда на жизнь пожалуюсь устало.

Когда скажу, что впереди – стена,
А за стеной – пространство из бетона.
Хоть вылези из кожи, но должна
Пробиться речь из вечного затона.

Сквозь прах и страх решительность моя
Решительна, как риск проводника, —
Вот главное среди других мгновений.

Шипя, ползет из пояса змея,
И цель ее – прервать наверняка
Четырнадцать печальных откровений.
2
Четырнадцать печальных откровений —
Не много ли печали над землей,
Проснувшейся, веселой и весенней,
Пропахшей и духами, и смолой?

Я против умолчанья о грядущем,
Я против светлых сказок о былом.
Родители под чернобыльским душем
Махнули, словно ангельским, крылом.

Как тень, лежу; как пень, не понимаю
Что надо мной не ветер, а беда,
Тяжелая, чугунного литья.

Подарок скорбный к Пасхе, к Первомаю
На судные и трудные года
В момент от пробужденья до бритья.
3
В момент от пробужденья до бритья
В себе и то не сможешь разобраться,
Не отличишь восторга от нытья.
Отца в дому от собственного братца.

И в небе, и в окне – полурассвет,
Вот-вот он запоет и нечисть сгинет,
Нескромным жестом передав привет
Той женщине, что выглядит богиней

Косой-косой, а за людьми следит,
Как фарой, освещая каждый миг
Без приглашений и благословений.

А рядом с нею лишь крутой бандит —
Больной реактор, что весну настиг.
Поднял до неба пыль гигантский веник.
4
Поднял до неба пыль гигантский веник,
Замел родные души ни за грош,
И в длинной череде исчезновений,
Хоть плачь, ты ничего не разберешь.

Невидимые бойкие частицы,
Как пули, вдруг увидевшие цель, —
Всех тех, кто перед Пасхою постится
И не постится, – взяли на прицел.

Теперь и при желанье не забуду,
Как видел все и оставался слеп
В напасти, что летела напролом.

Мать расставляет чистую посуду,
На полотенце водружает хлеб…
Родители за праздничным столом.
5
Родители за праздничным столом,
Горит перед иконою лампада,
И в комнате торжественно-светло,
И за окном – как в пору листопада.

Христос воскрес? Воистину воскрес!
Яйцом крутым скатилось воскресенье,
И засияло царственно окрест,
И стало красным людям во спасенье.

Родители – друг друга обнимать.
Весь мир боготворя, растет заря
В огромное яйцо из красной пыли.

Святыми кажутся отец и мать,
И три перста – как три богатыря.