Сергей Виноградов - Сквозь високосный год. Поэтические хроники. Книга первая

По жизни я иду как по канату —
На первый раз я может и дойду,
Но если захочу пойти обратно,
То непременно в пропасть упаду…

Идти вперёд – закон канатоходца —
Всегда вперёд и только лишь вперёд!
Но если вдруг в лучах чужого солнца
Остановлюсь. Лишь слава не умрёт…

Но не моя. Того – кто был здесь первым
И первым тот канат преодолел…
Всю жизнь мы ходим по канатам-нервам,
Но где-то должен быть тому предел!

…Канат – всего лишь крепкая верёвка,
А я хожу по лезвию ножа…
Причём туда-сюда без остановки,
Хоть иногда под пятками душа.

У каждого свой путь и правосудие:
Кого верёвка ждёт и нож кого…
Не нам решать, кем в будущем мы будем,
А может быть не будет ничего…

Историю любви своей пишу,
Но только что-то нужных слов не нахожу,
Тех прошлых слов лишь про любовь,
Про то, как я к тебе, любимая спешу…

А вместо слов одни метели за окном
И мысли в голове лишь об одном,
О том, что ты там где-то ждёшь
И обо мне грустишь опять, моя любовь…

Историю любви своей пишу,
И от восторга я почти, что не дышу,
И кровь кипит, перо скрипит,
Но нужных слов лишь про любовь не нахожу…

А вместо них один на небе лунный лик
И я склонившийся над прозою старик…
А ты всё ждёшь, моя любовь,
Когда скажу тебе я это всё… без слов.

В красавице Одессе, что у моря,
Играла скрипка. И шумел Привоз…
Скрипач – одесский Паганини – дядя Моня
В последний раз сюда её принёс.

Чтобы отдать её после концерта
Какому-то барыге за долги…
Ведь говорят, что музыка бессмертна,
Но и у музыки, выходит, есть враги.

А скрипка та не пела, а рыдала,
Как – будто понимала, что к чему,
И не по-человечески страдала
По скрипачу, по Моне своему…

Божественная музыка, ей-богу,
Предназначалась Богу в этот раз,
Чтоб он услышал и помог немного
Лишь одному из миллионов нас.

Возможно, Бог и слышал всё и видел,
Но Моне Бог сегодня не помог.
Быть может, Моня, чем его обидел,
Но музыкой обидеть он не мог…

Играла скрипка, души разрывая,
И слёзы вырывая с наших глаз,
И музыка её была живая —
Про Моню и про каждого из нас…

Играла скрипка на Привозе шумном,
А по Привозу шёл двадцатый год…
И кто-то из ЧК нашёлся умный —
Того барыгу взяли в оборот.

Вновь музыка играла, но не долго,
Пока и Моню с ней не увели…
Хоть человек, конечно, не иголка,
Но Моню больше так и не нашли.

И скрипка вдруг куда-то с ним пропала…
Никто не знает и до наших дней.
Ну, а она на небесах давала
Тот прерванный концерт. И Моня с ней…

Не зря французы говорят:
Ищите женщину. Ищите!
А как найдёте, не спешите…
(Язык французский изучите)
Шерше ля фам. Шерше ля фам!

Жаль, не сильны вы во французском,
И чужд вам, в общем-то, Париж,
Но в захолустье нашем русском
Париж увидишь, когда спишь…

Бульвар вам снится Сен-Жермен
И вы на нём – красавец русский —
Вполне приличный джентльмен,
Не говорящий по-французски…
Шерше ля фам, шерше ля фам —
А без неё хана здесь вам!

…Зачем вам, мальчики, французский,
Чтоб охладить любовный пыл?,
Особенно всем тем, кто русский
В родной России подзабыл…
Там вас не ждут, да и красавицы —
Все из Торжка да из Твери…
И мужики лишь те им нравятся,
Кто по-английски говорит!

…Не лучше ль, чем «шерше ля фамить»,
В деревню съездить в гости к маме?

– Гражданочки, у нас теперь свобода!
Кричал с трибуны явный ловелас.
Но в октябре семнадцатого года
Другой ему пришёл на смену класс.

– Товарищи, долой буржуев свору!
Теперь вы все для каждого из нас…
История попёрла сразу в гору,
Когда легло полкласса на матрас.

Теперь же говорим мы про издержки
И не ищите в правде вы изъян.
Ведь было: комисарши и консъержки
Вставали в очередь с утра к чужим мужьям…

Ведь революции нужны и командиры,
И те нужны, которых бы вели…
И вот по разнарядке шли в квартиры
Чужие жёны, но не за рубли.