Сергей Виноградов - Сквозь високосный год. Поэтические хроники. Книга вторая

Разделилась жизнь на части
Справа – горе, слева – счастье.
Ну, а там где середина
Дней обыденных рутина…
Дней обыденных рутина,
Прочная как паутина.

Оплела нас серость быта.
Радость жизни позабыта.
Всё, что нам теперь осталось —
Бесконечная усталость…
Бесконечная усталость
И надежды в сердце малость.

Когда творец создал Адама с Евой
И Змей им дал вкусить запретный плод —
С тех пор любовь и грех в нас всех живёт,
Но жизнь иную вряд ли я хотел бы…

Жизнь без любви, как ночь без звёзд на небе
И если б мне сказали, выбирай:
В молитвах жизнь ты проведёшь – о хлебе —
Получишь хлеб, а после жизни рай.

А за грехи свои и увлечения
Тебя ждёт Божий суд. Ну, а потом
На веки вечные – ужасные мучения…
Что выбрал я? Гоморру и Садом…

Наконец-то мы сняли звёзды с наших кокард.
Нам достаточно звёзд, тех, что есть на погонах.
Ту свободу, что дал нам в семнадцатом март
Мы себе возвратили с полным правом. Законно.

Нет ни белых, ни красных, ни царя, ни ЧК,
И октябрь над Кремлём триколор развевает…
И Россия стоит, как стояла века,
Пусть усталая чуть, но, как прежде, живая!

Мы привычно опять говорим: господа,
И отменим мы скоро злое слово – товарищ —
И России теперь быть такой навсегда!
Без царей и ЧК, пепелищ и пожарищ…

Век двадцатый уйдёт, и уйдёт весь кошмар,
Что когда-то был назван Октябрём и Великим,
И придёт к нам опять, как положено, март
В своём самом естественном
И привычном нам лике…

Бреду один по городу сырому.
Ни звёзд, ни фонарей. Сплошная тьма.
«Автопилот» ведёт меня до дому,
Где все уже давно сошли с ума.

Я в этой темноте от лужи к луже
С последних сил одолеваю путь.
Нетрезво размышляя, что не нужен
Я никому. И если кто-нибудь
Вдруг вспомнит обо мне средь этой ночи,
Пусть лучше будет он не враг, а друг.
И выпить с ним сегодня я не прочь бы,
Принять стакан из его верных рук…

Но никого на улицах холодных.
Лишь только дождь проклятый льёт и льёт,
Да старый пёс бездомный и голодный
Из лужи грязной жадно воду пьёт.

Его уж вряд ли мучает похмелье,
А у меня всё это впереди…
Но главное – дойти бы до постели,
Вот только как во тьме её найти?

Однокашник Вовка встретился случайно.
Лет, быть может, двадцать не встречались с ним.
Он теперь, похоже, стал большой начальник..
Видно, годы наши зря порой виним

Что они промчались как-то незаметно,
Если в люди вышел хоть один из нас.
Величают Вовку Санычем при этом,
А ведь был когда-то Вовка – лавелас!

Помнится, любил он приударить крепко —
Сколько же у Вовки был тех невест?..
Но зато сегодня у меня лишь кепка,
А у Вовки, впрочем, третий «мерседес»…

Постояли с Вовкой, вспомнили былое,
Может, лет на двадцать снова разошлись…
А на сердце что-то накатило злое —
Проклинаю Вовку, проклинаю жизнь…

Устав быть только для других,
Я сам себе спешу отдаться
И тишиною наслаждаться…
Увы, намерений благих
Не все, похоже, разделяют:
То тут, то там – стучат, кричат
И только-только замолчат —
Соседский пёс зайдётся в лае
Почти над самой головой…
Ведь на часах два с лишним ночи!
Хоть сам остаток ночи вой…

Что мне думать, я не знаю,
В жизни всё идёт не так…
Чья-то воля – сила злая —
Вместо храма мне кабак
Предлагает. Я ж безвольный
За стаканом пью стакан…
Искуситель мной довольный
Наконец-то снова пьян!
…Таракан ползёт огромный
По столу… И дым и грязь…
В уголке лежу укромном,
Чтобы ниже не упасть…
Впрочем, падать ещё ниже
Больше некуда давно…
Искуситель мне: но ты же,
Сам хотел увидеть дно?

Спасибо, Господи, за то, что я дышу,
И спать ложась, я утром просыпаюсь…
Но у тебя прощенья не прошу —
Я весь в грехах давно. Я это знаю..

Я знаю также, будешь ты суров,
Когда к тебе приду я с дряхлым телом,
И всё же я прошу, мой судный срок
Перенеси хотя бы на неделю…

Чтоб я успел закончить все дела:
Покаяться в грехах и причаститься,
Убить в душе своей остатки зла,
И к Вере наконец-то возвратиться…