Вильям Шекспир: Ромео и Джульетта. Сонеты. В переводе Юрия Лифшица

КАПУЛЕТТИ. Прошу вас, проходите, господа,
И ваших дам на танец приглашайте.
А мы сейчас узнаем, у кого
На ножках есть мозоли. Пусть теперь
Жеманницы откажутся плясать.
Мы скажем так: они из-за мозолей
Стоят у стен, мозоля нам глаза.
Что, я не прав? Входите, господа.
И я по балам хаживал когда-то,
И я красоткам нежности шептал.
Давно все это было, ох, давно.
Играйте, музыканты. Шире круг!

Вас, кавалеры, дамы заждались.

Скамьи в сторонку! Света! Больше света!
Камин гасите, жарко без него.
Ну, вот и славно, дети, веселитесь!

А нам бы лучше, дядюшка, присесть.
Свое оттанцевали мы давно.
Когда, бишь, в маскараде были мы
В последний раз?
ДЯДЯ КАПУЛЕТТИ. Тому назад лет тридцать.
КАПУЛЕТТИ. Да, что ты! Много меньше, много меньше!
Лет двадцать пять, не более, назад,
На Троицу, на свадьбе у Люченцо,
Мы танцевали, дядюшка, с тобой.
ДЯДЯ КАПУЛЕТТИ. Нет, больше. Сыну этого Люченцо
Уже лет тридцать.
КАПУЛЕТТИ. Что ты, дядя, что ты!
Он год всего как совершеннолетний.
РОМЕО (БАЛЬТАЗАРУ). Кто леди та, что в Креза превращает
Счастливца – кавалера своего, —
Блистая рядом с ним, как бриллиант?
БАЛЬТАЗАР. Понятья не имею, господин.
РОМЕО. Она сияет, факел затмевая,
Для существа земного – неземная;
Так на челе ночного небосклона
Астральная красуется корона;
Лучится так жемчужина на коже
Арапского царя или вельможи.
Среди ворон сиятельных Вероны
Голубка эта – белая ворона.
Закончен танец. Подойду к святыне
Пред алтарем молить о благостыне.
И я любил?! Нет, я, по слепоте,
Неистинной молился красоте.
Когда б не эта ночь, не этот дом,
Клянусь, я не прозрел бы нипочем!
ТИБАЛЬТ. Знакомый голос! Это Монтегю!
Эй, шпагу мне! Осмелился подлец,
Закрыв лицо печальною личиной,
Прийти в наш дом и праздник осмеять?
Но я вступлюсь за честь семьи и рода.
Не грех – прикончить наглого урода.
КАПУЛЕТТИ. Ты что шумишь, племянник? Отчего?
ТИБАЛЬТ. К нам Монтегю проник на торжество.
Над нами здесь глумится негодяй,
А мы терпи все и не замечай?
КАПУЛЕТТИ. Ромео юный здесь?
ТИБАЛЬТ. Ромео подлый!
КАПУЛЕТТИ. Остынь, дружок. Пускай себе танцует.
Он джентльмен, это видно по всему,
Воспитанный, воздержанный и скромный.
Нет юноши, подобного ему,
Как полагает общество Вероны.
Клянусь я процветанием ее,
Гостей своих в обиду я не дам!
А он мой гость. Засим угомонись.
Велю тебе его не замечать.
И, если чтишь меня ты, будь любезен
Немедленно принять любезный вид.
Быть на виду, любезничать с гостями
Нельзя с таким нахмуренным лицом.
ТИБАЛЬТ. Но лебезить пред гостем-подлецом
Я не привык.
КАПУЛЕТТИ. Так привыкай.
ТИБАЛЬТ. Не буду!
КАПУЛЕТТИ. Что-что? Не будешь? Ничего себе!
Не будет он! А кто ты здесь такой?
Хозяин при хозяине живом?
Не будет! Он – спаси и сохрани! —
Резню устроить хочет у меня!
Развоевался здесь! Головорез!
ТИБАЛЬТ. Но это, дядя, просто оскорбленье!
КАПУЛЕТТИ. Цыц, говорю! Мальчишка! Сорванец!
Привычку взял дерзить! – Вы правы, сэр. —
Попробуй мне задраться, хуже будет!
Подумать только, все наперекор! —
Куда вы, господа? – А ты, буян,
Смирись, иначе живо усмирю. —
Эй, свету! – Веселей, друзья мои!
ТИБАЛЬТ. Мой правый гнев и гневный ваш запрет
Меня пронзили разом, как дуплет.
Я ухожу. Но как бы этот гость
Не стал вам поперек, как в горле кость.

РОМЕО (ДЖУЛЬЕТТЕ). Когда коснуться дерзкими перстами
Руки святой считается грехом,
То грех свой богомольными устами
Я замолю в лобзании святом.
ДЖУЛЬЕТТА. Любезный богомолец, нахожу я
Благим прикосновение перста.
Персты к перстам – святые поцелуи;
Персты – святых паломников уста.
РОМЕО. Но ведь святым без уст, наверно, трудно…
ДЖУЛЬЕТТА. Да, брат святой, – молиться всеблагим…
РОМЕО. Но чтоб, сестра, молить их обоюдно,
В молитве мы уста соединим.
ДЖУЛЬЕТТА. Уста святых застыли, ожидая…
РОМЕО. Святой молитвы, милая святая.