Юрий Кузнецов: Собиратели Миров

Кто я? Из этого ль я мира?
А может быть, что часть другого?
Какая сила сотворила,
Создатель ли всего земного?
Что я? К чему принадлежу?
К чему относится душа?
Зачем на свете я живу,
Ведь жизнь, по правде, не мила?

С людьми мне рядом не комфортно,
С собою сладить не могу.
На острове глухом охотно
Остаток жизни проведу.
Земные стали радости:
Большие, малые – людские,
Подобны серой гадости,
Совсем нейтральны и чужие.

Мне тёмной ночью перед сном,
Когда затихло всё вокруг,
Подумать даже нет о чём,
И слышен только сердца стук.
Мне это всё банально лень.
Мне всё равно: что друг, что враг,
Что полный мрак, что яркий день.
Мне просто напросто… никак.

Тень, над лесом пролетая,
Выбирает себе цель.
Лик свой от людей скрывая,
И души седую мель.
Смотрит в гущу всех событий,
Что в лесу творят они.
Те, что в жизни вечно сыты —
Люди из большой земли.

Тень летит всё ускоряясь.
Вон он лагерь, впереди.
Тень, в лесных строях теряясь,
Напевает свой мотив.
И улыбка проступает,
Отправляя в другой мир
Всех людей и им прощает,
На костях устроив пир.

Здесь не ищут приключений.
Слабым духом места нет.
Здесь не видят сновидений.
Здесь не действует обет.
Лишь в деревьях, пряча тайну,
Пролетает тень во тьме.
И под нею души вянут,
Оставаясь в тишине.

В таверне никчёмной сидели:
Злой фермер, халдей и палач.
С трактирщиком вместе смотрели
Как барин пускается в плачь.
«Меня прокляла баба Клава»,
Рыдая, кричал он как мог.
«Пусть смерть заберёт! Так сказала
и дымом исчезла у ног».

Злой фермер залился улыбкой,
Халдей жест рукой показал.
Палач занят завтрашней пыткой,
В руках он секиру держал.
Но дверь распахнулась тихонько
И кто-то незримый прошёл.
И вроде как было всё, только
Наш барин в иной мир ушёл.

Трактирщик упал на колени,
Готовясь как барин рыдать.
И не было тени сомнений,
Что нужно скорее бежать.
Злой фермер без чувств рухнул первый.
Палач подскочил с топором
И кинулся в бой, брызжа пеной,
Но дама косой, как пером,

Закончила вмиг эту сцену.
Трактирщик уж было сбежал,
Упёрся в последнюю стену,
Упал, и уже не дышал.
Халдея не тронула смерть,
Пока тот не расхохотался.
Пришлось и ему умереть.
Бедняга, увы, не сдержался.

Пытался долго с миром слиться,
Но каждый раз конец один.
Не раствориться, не забыться,
В нём нет вершин или глубин.
И каждый раз меня обратно,
При каждом маленьком шажке,
Отшвыривало безвозвратно
Магической волной, как в книжке.

А холод из моей души
Всё продолжал людей калечить.
В какой-нибудь ночной глуши
Я продолжал судьбе перечить.
А мир в надежде всё просил
Его спокойствие не рушить.
Терпеть ведь больше нету сил,
И силы нету больше мучить.

И всё упорнее штурмую,
Ту стену в ядерном дыму.
Крутую крепость неземную
Сражаю вопреки всему.
Но до сих пор не понимаю
Кто я, и для чего живу.
А так же всё ещё не знаю
Что я, кем был, и кем умру…

Закат одарит скоро краской
Планету. А потом под маской
Под тёмной ночь сокроет нас.
И прогремит суровый бас:
«Вставайте люди, оглянитесь,
Работать нужно, не ленитесь.
Нам бомбой нужно поделиться,
Чтоб с выжившими веселиться…»
Никто не слышал эту речь
И некому народ сберечь?
Никто из мира света, но
Другой есть мир, и там темно.

Кто знает, что такое зло,
И что в душе оно несло?
Все психи, бездари, лгуны
Лишь имя портят тишины.
Нет места на земле врагам
И нет пути им к облакам…
Под пеплом протянулся стон,
Лишая жизней молвил он:
«Мы в этот мир одни приходим
И из него одни уходим.
Приходим с судьбами играть,
Уходим, чтобы пеплом стать».

Что заставляет сознание
Истину, веру искать?
Что же даёт нам познание?
Кто дал нам право не знать?

Тот, кто всё видит – он скалится.
Слышащий – слышит, но слеп.
Понял кто всё, тот печалится
И каждый из них нелеп.