Вероника Габард - Мой Лунд дорогого изгнания

Вечер тихий – тени длинны,
Незасеянные склоны,
Одинокие осины,
Непроснувшиеся клены.
С лошадей попоны сняли,
Кони фыркают призывно,
Удивляться не устану
Сельской пасторали мирной.
Как с апрельскими ветрами
Полетят по небу гуси,
Как в пасхальную неделю
Вторят – Господи Иисусе!
Как все зимние потери
Позабыты в лихорадке,
Как украсив вербой двери,
Мы играем с жизнью в прятки.

Я больше не люблю ночь,
Хочу из темноты – прочь,
Мне мыслей тяжела сень,
Хочу я прямиком в день!
Бессонница, ты мой враг!
Покой мой разнесла в прах,
Заложница твоих чар,
Тебе свой посвящу дар.
А может быть, ты мой друг?
Спасательный ты мой круг…
Подаришь неземной слух,
И стану я тобой вдруг.

По ту сторону сна
Дождем отзовется день
Короткого лета.
И роз карминных стена
Сегодня опять пьяна
Росой и рассветом.
По ту сторону сна
Походка её легка –
Болео и ганчо [4] Фигуры танго. .
Опять танцует она
По высохшей мостовой.
Резвится, как мячик.

Бывает так – не спит твой старый друг,
Рефлексия внезапно одолела;
Ты прыгаешь за руль и утром вдруг
Ты под его балконом между делом
Так буднично идёшь и докурить
Торопишься вторую сигарету,
Чтоб после без умолку говорить,
Пить кофе и за чистую монету
Все жалобы его, все откровенья
Принять и абсолютным божеством
Простить грехи и сделать наставленья,
Чтоб радостным оставить грустный дом.

Не спать. Писать хорошие стихи.
В стихии ночи вязнуть с головою.
Ждать сна-волшебника – шаги его тихи,
Но перст его царит не надо мною.
Устать. Читать у лампы в забытьи
О том, как где-то в глубине Макондо
Не спал Хосе Буэндиа – мотив
Всё напевал навязчивый и модный.
Он напевал и рыбок мастерил,
И чуда ждал нежданного, большого,
Пергаменты читал и долго жил;
Так долго, что в конце не помнил, кто он.
Забыть. Стереть значенье букв и цифр
Из памяти, жить краткое мгновенье
И верить, что без нас прекрасен мир,
Забвение принять, как вдохновенье.
Сто дней без сна, а может быть, сто лет,
В ночи мы бесконечно одиноки,
И бесконечно веянье планет
Над головой, и неизвестны сроки.

Как поздно…но срывается с крючка
Мой сон, как незатейливая рыбка.
Лишь дразнит чешуей издалека,
Блеснув на солнце туловищем гибким.
Как рано…я с часами не в ладу,
Они по дому гулким метрономом
Всё ходят, и в полуночном бреду
Мне видится мой дом чужим и новым.
Как странно…этих мыслей чехарда
Не только мой уставший мозг терзает,
Ведь неспроста взошедшая звезда
Мне на вопрос случайный отвечает.

Мне подарит бархатные розы
Неизвестный ранее любовник.
Хрупких снов нечаянный виновник,
Словно бриз, во тьме задует слезы.
Не войдет ни юношей, ни старцем,
Лишь накинет покрывало ночи.
И когда отяжелеют очи,
Сны нагрянут разудалым танцем.

Мы по-русски будем говорить,
Называть своими именами
Станем вещи. Чудо-письменами
Заболеем. Славно будем жить.
Мы, как дети, выберем слова
Главные. Мы будем лаконичны.
Без налёта маски ироничной
Азбуку мы выучим сперва.
Выучим домашние слова,
Добрую застольную беседу:
К завтраку – слова, слова – к обеду –
Быта немудреная канва.
И по-русски будем мы любить –
Старомодно и высокопарно;
Мы, наверно, будем странной парой –
Из любви кириллицу творить.

На балконе моем растут салат и петрушка,
За окном моим идет снегопад вишневый,
И хранит мой зыбкий мир антураж наружный,
Хоть вокруг земля трещит до своей основы.
Сотрясаются горы, сходят с ума лавины,
И в отчаянии ищут люди дорогу к Будде,
Чтоб к нему попасть не надо нынче причины,
Нужно только в лотос сесть в толпе многолюдной.
Сесть голодным старцем в рваной, цветастой робе,
Сесть младенцем тихим с фотогеничным взглядом,
Сесть массовкой целой из бесконечной пробы
Бесконечного сериала прямо из ада.
И мелькают лица средь новостей пустячных,
И горят глаза в потоке ежеминутном,
И всё глубже тонем мы в показном и зряшном,
И всё дальше мы от тех, кто познали Будду.