Виталий Ластовский - XX/XXI

Как жаль, не говорю я по-тибетски.
Как жаль, я никогда не видел снежных гор.
Почти что нищий псевдоевропеец,
Я и во снах не видел их простор.
/
Мне никогда не стать у них монахом,
Не для меня придуман странный дзен.
А мне предложен сигаретный, душный запах
И вид унылых заводских окон и стен.
/
Я слышал там немало философий,
А может мало, кто бы мне сказал?
А тут своя – в вине всегда все топят,
Да вечно ждут, когда придет аврал.
/
Быть может ждет меня там просветление
И я познаю, как и чем мне жить.
А тут все жаждут очень много денег
И чтоб лениться, и чтоб много водки пить.
/
Далек Тибет, а истина так вовсе!
Мне никогда на тех вершинах не бывать.
Как там у них? У нас сухая осень…
И мне туда не прилететь, не прибежать.

Заалеет закат ярко-красною сказкой.
Я склонюсь над бумагой, и скрипнет перо.
Снова лягут картины мудреные краски,
И в миры, что увижу, открою окно.
/
Расскажу о весне, что глазеет с деревьев
Ярким ликом луны на коробки домов.
И влюбленным хранит, как всегда свою верность,
Им даруя узоры весенних цветов.
/
Снова боль полыхнет, что убила когда-то,
На секунду сожмет, станет туго давить.
Двери в ад открывают с приходом заката.
Этой сказки дурной никогда не забыть.
/
Или будет порыв долгожданного ветра,
Что к родным берегам понесет паруса.
И когда до причала останутся метры,
На лице моряка вдруг проступит слеза.
/
Стынут лики святых на массивных иконах.
Раздает по Христу чернорясная рать.
Только вижу, что души давно тут хоронят.
Ибо так повелось – всем на все наплевать…
/
Свет свинцовой звезды, что горячка приносит
Всем, кто водке давно свое сердце отдал,
Дикой болью сожжет и в безумие бросит.
В мутных призраках бреда слепой карнавал.
/
Лагерь эльфов лесных меж деревьев уснувший,
Повелители темных лесов тут живут.
Хоровод тихих хижин в листве утонувших,
От кошмарных созданий леса берегут.
/
О глазах, что зовут за собой одиночек,
Обрекая невинные души на рай.
Или просто себе о себе напророчу,
Или я напишу про любимый свой край…
/
Вот закат отойдет, и пора просыпаться,
Как не сладко порою мне спать наяву.
Время сна отошло, мне пора возвращаться
В этот мир, где не ясно, зачем я живу.
/
С глаз сойдет пелена незнакомого мира,
Порожденного красной закатной звездой.
Пригублю из стакана простого кефира,
Сократятся зрачки, и я стану собой.

Присядь на миг усталый путник,
Закрой бессмертные глаза.
И расскажи о том, что будет,
О том, что ты увидел «за».
/
Я жажду знать, что за закатом
И что несет с собой рассвет,
Что шепчется в тиши мохнатой,
Что я узнаю на обед.
/
Ты видел много, понимаю,
Ты от грядущего устал,
А я пустым себя терзаю,
Я даже в прошлом не терял.
/
Я человек, ты стрЕлок время,
Но все-же, в чем-то мы близки.
Я жажду футузнаний бремя
И ты плюешься от тоски.
/
Бежит по кругу циферблата
Событий серых круговерть,
Даруя нищим знаний злато
И заставляя их жалеть.
/
Вставай, нас ждет уже дорога —
Тебе назад, а мне вперед.
Ты рассказал мне очень много
О том, что где-то нас не ждет.

Гуляет ночь по спящим крышам,
Стучится звездами в окно.
Усталый город снами дышит,
У каждого свое кино.
/
По переулкам сон из ваты,
В тумане спряталась река.
И фонари, словно солдаты,
Ночь охраняют с высока.
/
И тут, и там машины дремлют,
Им завтра снова в дальний путь.
Желаньям спящих боги внемлют,
Дают им сладко отдохнуть.
/
Тьма притаилась по аллеям,
О чем-то думая своем.
Она возможно сожалеет,
Что не имеет власти днем.
/
На остановках и в подвалах,
И в пустоте ливневых труб,
Ночь раздает блаженным даром,
Тот сон, что всем нам с детства люб.

И каждый раз я забываю,
О том, как надобно писать.
Да почему-то вспоминаю,
Когда перо хочу я взять.
/
Пишу, стираю, вновь стираю,
Опять чего-то там пишу.
И что получится не знаю,
И про начало не скажу.
/
Я не учился у высоких,