Михаил Буканов - Кто ты, тебя я не знаю…

Синеет море за бордвоком, и красота, азохен вэй!
Что я ищу в стране далёкой? – печально думает еврей.
Сейчас у нас, на Маросейке, народ пьёт пиво у ларька.
Пусть на последние копейки, но пена сладостно горька!
Оно конечно – дом и море, еды навалом, водки – всласть.
Но я с самим собою в ссоре. И гложет – жизнь не удалась!
И иногда, хотя бы ночью, пусть понарошку и во сне,
Я вижу вновь Москву воочью. Она является ко мне!
И я брожу по старым скверам, по улицам и площадям.
И шлю привет Наташам, Верам и прочим юности ****ям.
Ах, просто честные давалки, чего беречь? Живём ведь раз!
Людмилы, Светы и Наталки. Куда же скрылись вы сейчас?
Давно степенные матроны, и внуки есть и внучки здесь.
И вы их учите, конечно, беречь свою девичью честь.
Подхваченные круговертью, несёмся, Господи прости.
А так хотелось перед смертью по Маросейке бы пройти.

Председатель Сарафанов, после четырёх стаканов,
В нас с трибуны бросил клич, «Поголовье – увеличь!»
Если даже старый хрыч, дома не сиди как сыч.
А иди на скотоферму, где свою потрать ты сперму!
Оприходуя скотину, не крои отврата мину!
В деле роста поголовья не жалей своё здоровье!
Тренированный мужик и в дому как ярый бык.
Всяк жена спасибо скажет, коли удаль муж покажет,
Мужики после коровы жёнок ублажать здоровы.
Разобрались только тут, скручен, в «скорую» ведут.
И уехал Сарафанов прямо в «дурку» без обманов.
Может он давно с приветом думали всем сельсоветом,
Или и сейчас здоров и лишь морочит нас, сябров?

Историю России не просто рассказать, чего там раньше было без мата не связать!
А мы рискнём, однако, начав её с царя, последнего на троне, и, значит, с февраля!
Полковником отменным являлся Государь, царили и похуже в стране российской встарь.
Да видно маловато хорошим быть отцом, когда страна в разрухе, да и враги кольцом.
Ну, нет ни в ком поддержки, и не найдёшь оплот, опоры нет для трона, и восстаёт народ.
Проигрывать бездарно вторую аж войну невместно государству, обидно за страну.
А лозунги роятся, штык в землю и хана, и слухи копошатся, вина царя видна!
Царевна наша, немка, шпионка, ясно всем. А царь – он подкаблучник, слабак без всяких схем.
Вон депутаты в Думе давно зовут народ под сень святой свободы, под пацифизма свод!
Газеты призывают на митинги солдат, а хлеба нет в столицах, пирожные – лежат!
Да это ж оскорбленье для нас, широких масс, поэт клеймит буржуев за каждый ананас.
Матросы, что с линкоров, под пушки не спешат, зачем идти им в море, где мины аж кишат?
Солдаты гарнизона под пули не идут, чем в штыковых атаках, гораздо лучше тут!
Рабочим на заводах хоть сколько ни плати, военные заказы ко всем чертям лети!
Не будем, нам не вместно работать на войну, буржуи в мягких креслах хотят продать страну!
Вот так вот, нет опоры сегодня у царя, увяли помидоры, пришла свобод заря!
И актом Отреченья Шульгин и Милюков страну свою свою спасают из царственных оков.
Царюгу в каталажку, под радость земляков, из тюрьм освободили сидящих бандюков.
Правительство иное, с Керенским во главе, но не прошла разруха, поскольку в голове.
Нет на фронтах победы, в огне восстаний тыл, и новые приметы масс возбуждают пыл.
В апреле на вокзале картавый большевик горячими словами шёл к сердцу напрямик.
Плевать – слова не новы, но к месту и точны, пора ломать оковы, свободу для страны!
Не шило, мол, на мыло менять угодно нам, свергаем власть богатых, солдаты – по домам.
Земля пойдёт крестьянам, рабочим их завод, народам мир немедля, а не наоборот.
Зачем живому люду победный, но конец? Штык в землю, смерть Иудам, харе глотать свинец!
Идите с нами люди, все те, кто был никем, воспряньте, торжествуйте и сразу станьте всем.
Так в Октябре без боя прошёл переворот, правительство иное, ликует весь народ.
Мол, вот и воплощенье той вековой мечты, настало царство мира, добра и красоты!
И триумфально, мощно ломал страну процесс, движение к свободам, как истинный прогресс.
В правительство России две партии вошли, казалось, всё открыто, давай вперёд, рули!
Но многие с порога сказали: Ленин – нет! Советы не от Бога, не тот авторитет.