Галина Болтрамун: Стихи-хи-хи

Елки-палки и липовая лепота.

В городах не имеют квартиры

Домового и красочных врат;

Ниже плинтуса там тыры-пыры,

Зато трехэтажен мат.

На всяком фасаде реклама

Заливается, как Санта-Клаус,

Чтоб каждый, намылясь во храмы,

Не проходил мимо касс.

Светофорное красное око —

Как известнейших улиц фонарь,

Но оно не видало порока

В отличье от ездящих фар,

Что притонам сурово мигали,

Чуть подмигивая врасплох,

И с подфарников прах отряхали,

Как вожди-светоносцы – с ног.

На заводах снуют автокары,

Штатно возят того для сего,

А с вышки спецслужб радары

Ловят статус, который не кво.

Благородство лежит в основе

И работ, и забот ЖКХ:

У них вечно на честном слове

Держатся лифт и стреха.

.

В институтах логический светоч,

Что ставится как эталон,

Обставляют поповские свечи

И поп-культуры неон.

Ночи в свой час неурочный

Человеческий фактор морочат

И фактуру (супругу) порочат.

В спальне бычится тореро.

Скелеты внутри шифоньера

Суетятся, ища акушера.

В страхе вопит головастик:

Коль голову, весь головастый,

На отсеченье отдаст он,

Чем ему по вселенной лазить?

Застрял в маломерном лазе

Непомерных размеров пролаза.

У комбата в горячей точке

Своровали не синий платочек,

А тугой голубой кошелечек;

А вдали куролесил форпост и

Показал торговавшему гостю

Большую платежеспособность.

В микроклимате ладной квартиры

Безнаказанно снятся вампиры,

Имея два брата на рыло.

На подштанниках и телогрейке

Распоясанные наклейки

Служат символами шайки-лейки.

Параллельного мира бродяги

Мылят шеи земным доходягам,

Отпихнув омбудсмена Гааги.

Заподозрив такое дело,

Душа из уснувшего тела

В тот пункт обозреть полетела.

Вернулась, от жути скукожась,

И полезла, упавши на ложе,

В родную и рожу и кожу.

Много ужаса в акциях ночи,

Она тщится и гриль обесточить,

Но не может его раскурочить.

Как спастись от кошмара и страха,

Чтоб из нас не наделалось праха?

Надо прижаться к соцстраху.

Море фукало в пламя заката,

Акул разводило,

Вновь русалку из ауры пирата

За хвост выводило.

Ах ты водонапорная сила!

Бермудская песня!

Тут каждому глазу – красиво,

А уму – интересно.

Из этой гремучей пучины,

Каноны нарушив,

Жизнь, прихвативши кончину,

Выползала на сушу.

И десанта того поколенья

Осушают бокалы,

А в жилах все скачет давленье

Девятого вала.

Нынче в месиво водоворота

Суша шлет субмарины

С очертанием не как у черта.

Но трепещут глубины!

И быть может, избегнув склоки,

Все было б в ажуре,

Но белеет в волнах одинокий

Парус, требуя бури.

.

Ну что этой мачте с портянкой

Скрипится, неймется?

Вон же спокойна осанка

У авианосца!

Мои стихи написаны так рано,

Примерно пробудившись в пять часов,

Когда сосед, без комплекса в нирване,

Усилья прилагал на мой засов.

Мои стихи буквально вырастали

Из сора, как у Анны Чингисхан;

Бывало, прямо возле подметалы

Вылуплялся выспренний пеан.

Сев на Пегаса, гикаю «банзай» я

С акцентом, будто Муромец-герой;

Как Серафиме Пушкин, зажигаю

Глаголом свечи в каждый геморрой.

И памятник меня нерукотворный

Стоит везде, где хоть один калмык.

А столп Александрийский, хоть и гордый,

Меня обнять становится впритык.

Когда приходит сей законный день в году,

Невольно глянешь на младое поколенье,

Что не хотят ходить туды-сюды на взрослом поводу,

А смотрят в лес, как волк после кормленья.

На миг от однополых браков отвлекясь, ООН

Для малышни подписывает документы,

А в цирке, съев и кнут, и драник, толстый слон

Показывает им, вертясь, иксперименты.

Они, столпы науки боком и вприпрыжку обойдя,

С природою играются в бирюльки,

Всё нужное находят для питанья и бытья,

Далеко не отходя от люльки.

В день защиты этих карликов-существ

Каждый длинный не жалеет громких слов;

Не предлагая им своих дорогостоящих веществ,

Несет с трибуны бескорыстную любовь.

В свой черед проходит день, детей защитник,

И кончится им время под эгидою стоять.

На их горький перец жизни положив горчичник,