Анна Николаенко: Жемчужина моей души. Сборник стихов

Прости, что я такая не простая,
Моя душа – изнеженный цветок.
А польза миру от него какая?
Лишь сладкий запах, тонкий лепесток…

Что ж, ценится ли это – я не знаю,
Но как глоток святой, живой воды
Душе усталой так нужны бывают
Красивые и чудные цветы.

Сомкну я лепесточки в смуглый вечер,
И спрячу в них святого неба синь,
Роса стекает, словно тают свечи,
И горькая бывает, как полынь.

Пролей лишь каплю солнечного света,
Позволь навстречу разомкнуться им!
Вдохни любовь румяного рассвета
Прозрачным ветром, теплым, молодым.

Да много ли цветам капризным надо:
Глоток воды с днепровской глубины,
Собора звон в объятьях тишины —
Знакомая и светлая отрада…

Вновь засеяно поле рожью,
У колосьев кружатся птицы…
Позови меня, Криворожье,
Здесь родной земле поклониться.

И с небес твоих, невысоких,
Но, как море, глубоких, синих,
Дай испить мне росы, как сока,
В позолоте вечерних линий.

Зацветает шиповник дикий,
Сон глубокий дубов и кленов,
Простирается край великий,
С Ингульца до изгибов Дона

Расстилается степь казачья
И лучей золотых ресницы
Там Анютины глазки прячут
В травы, сотканные из ситца…

Стонет колокол чисто-чисто,
Словно плачет над храмом Божьим,
И в тени куполов искристых
О тебе молюсь, Криворожье!

Я долгих лет распутываю нити,
Сплетенные в загадочный узор,
Серебряные, что ж вы не горите,
Как золотых заманчивый костер?
Одни играют розовым свеченьем,
Другие – нежно-пурпурным огнем:
Рождественские нити-украшенья
Звенят с моей надеждой в унисон.
Вот среди них вплетенная седая —
Упала с лебединого крыла,
Моя судьба, да кто же ты такая,
Что горечь ниткой белою вплела?
А может, ты не девушка в весеннем,
Немного пестром, платьице простом,
А инокиня в строгом облаченье
И на груди с серебряным крестом?
А может быть, сейчас еще не зная,
Куда же эта нитка приведет,
Иду за ней, иду и уповаю,
Что в край мечты она меня зовет,
А там, в тени подруга-боль таится,
Там нить из щелка черного, как ночь,
Мне ранит руки, на сердце ложится,
Но ты ничем не хочешь мне помочь…
Ты говоришь, что надо бы отбросить
И блеск, и ветошь, яркие огни,
Чтоб в черно-серой шали встретить осень,
И не мечты плести себе, а дни,
Что наши сны теряются из виду,
Что сказки не нужны мне на пути…
Я, как ребенок, плачу от обиды,
И не хочу таким путем идти!

И каково нашедшему в пустыне
Один мираж на месте родника,
И человека чуждого в святыне,
И в небе – темень, а не облака?
Пусть сотни раз написано, что роза:
Шиповник узнается по плодам.
Фальшивыми бывают даже слезы,
Когда они не близкие делам.
Нет, черному не примириться с белым!
Ты можешь белым черное назвать,
Но лилия на темном фоне смело
Твой взор холодный станет обличать…
Имеющие очи – не увидят.
Имеющие разум – не поймут.
И потому обман в прелестном виде
Всегда скрывает истинную суть.

Не тревожьте мятежную душу,
Она быть не сумеет слугой:
Вся пылает в январскую стужу,
Леденеет в невиданный зной,
И в колючем шиповнике стоя,
Истерзавшись до крови, до слез,
Оттолкнет изможденной рукою
Даже роскошь искусственных роз.
Ну, а если уж вырвется в небо,
Тогда больше ее не зови:
Упадет в стоколосие хлеба,
Зашумит стоголосьем любви.
Нелюбовь ее ты не излечишь,
Не заставишь, не свяжешь ничем,
Она просто уйдет в этот вечер,
Не решая ненужных проблем.
Пусть же крылья устали от ветра,
Но остались две верных струны:
«Да» и «нет», остальные ответы
Тоже этой душе не нужны.
И, прекрасная в светлом порыве,
Рвется вдаль на терновых стезях,
Она чудно поет на обрыве,
Она кается в белых церквях.
Не пытайся ее поневолить:
Она за́мки твои разобьет,
И страдать, и метаться на воле
Ни о чем не жалея, уйдет.
И общительна, и нелюдима,
Пускай жизнь ее – миражи,
Тлеет красным цветком на руинах
Откровенье мятежной души.

Ты когда-нибудь видел весну без вуали?
И в несметных богатствах ее лепестков
Те прозрачные, светлые, тихие дали,
И красивую просинь, как отблески снов?