Михаил Буканов - Хочешь – жни, а хочешь – куй, всё равно получишь! Поэзия

Звенели Воробьёвы горы,
С реки кораблик отзывался,
И под мостом от глаз скрывался.
Вёл ветер с речкой разговоры.

Обрыв над старою рекою,
Кресты церквушки по соседству,
Сродни и старости и детству,
Новорожденью и Покою.

Простое платьице из ситца,
Твоя точёная фигурка,
И ножик пьяного придурка
Что из кустов на нас косится.

Я не успел пошевелиться,
И мак расцвёл на ткани ситца.
Вот почему ночами снится,
Волос задорная косица.

Танька! С тех пор прошло не мало лет,
Танька! Тебя давно на свете нет.
Но я бессонными ночами,
Сижу с гитарой пред свечами,
И жду, про нас с тобой играя,
Тебя с гитарой поминая!

Как-то ехали казаки мимо горки ледяной,
Месяц светит, снег искрится, лес в покое слюдяной.
А от старого колодца девка с вёдрами идёт,
И тропинка круто вьётся, поскользнётся – упадёт.

Словно сглазили, упала, слышен вёдер перезвон,
Коромысло улетело, не дела, а страшный сон!
Говорит народа мудрость, коль ведёрочки пусты,
Неприятность приключится, ты, короче, жди беды.

Помогли казаки девке, прямь из снега и в седло,
За водой один смотался, вроде, даже, повезло.
Распрощались у порога, дом по пояс весь в снегу,
А один ей тихо шепчет, если смерти избегу,

И в атаках и в набегах сохранит меня судьба,
Да победой обернётся с иноземцами борьба,
И навеки прекратится эта страшная война
В том святым тебе клянуся, будешь ты моя жена!

Сколько времени промчалось, разноцветных зим и лет,
Только видно дорогого уж давно на свете нет.
Правда. Вёдра виноваты, накликали ей беду.
Знать, одной перебиваться, так бобылкой и уйду!

Только всё же из полона возвратился казачок,
Над приметой посмеялся славный свадебный смычок.
А казак и та казачка стали мужем и женой,
И живёт она за мужем, как за каменной стеной.

По Мойке или по Фонтанке летели маленькие санки,
Ямщик сидел в своём прикиде, зима, дома в обычном виде.
Лежал под полостью медвежей, купец, что слыл большим невежей.
Охальник, матершинник, враль, где он, и где мадам мораль?

Загул купеческий был сладок, купец наш на нимфеток падок,
Не телеса, а стройный стан, и тут завяжется роман.
И вот от знающей соседки, с которой встретился в беседке,
Что б от прислуги утаить, о чём он будет говорить,

Он получает адресочек, где вожделенного кусочек,
Девица есть в шестнадцать лет, такой не видел белый свет!
Скромна, умна, и при фигуре, богиня юная в натуре.
И мама, лишь долги имея, готовит дочку для злодея.

Заплатит кто долги по счёту, и будет проявлять охоту,
К прелестной дочери её, утешит естество своё!
Получит юную гетеру, и сможет всё, не зная меру,
Но, только лишь в теченье дня, семьи достоинство храня.

Вот дом желанный показался, купец, как мог, пока держался,
Что б не срамиться, не бежать, да и от страсти не дрожать!
Он в дверь стучит и быстро входит, его с ума желанье сводит,
Душа заочно влюблена, трепещет сердце, где она?

Под клавикордовы сонаты в дверях обеденной палаты,
Стояла юная Афина, и, на подносе, два графина.
А мама, дочки честь блюдя, в сторонке, словно, не блудя!
Всё очень чинно, благородно, вполне культурно и свободно.

Купец мамашу отзывает, а дочка в рюмки наливает
Настойки сладкой цвета мёда, богата русская природа!
Вот, передав по договору, всю сумму выплатив без спору,
Купец к прелестнице младой идёт, играючи елдой.

Берёт с подноса два бокала, махнул и прянул на пол зала!
Кондрашка посетил его, достав любимца своего.
Тотчас за доктором послали, исправник нюхал, что в бокале?
В Раю купец, осталось тело, подумав, возбудили дело,

Следы искали, не нашли, купца на кладбище снесли.
Ну, а прелестница младая, себя виновной не считая,
Законным сочеталась браком, и понеслась по буеракам
Тяжёлой службы гарнизонной, зато, женой вполне законной!

И только старую мамашу, и заварившей эту кашу,
Ночами длинными зимою, купец пугает бородою.
Ревёт и воет он в трубу, вовсю кляня свою судьбу.
Его несдержанность сгубила. А начиналось очень мило!

Коль волоса уж серебро, а бес толкает под ребро,
То не гори так ярко сходу, тебе не победить природу!
Младые девы хороши, лишь только как порыв души.
А коль елду не смог унять, сгоришь, и на кого пенять?