Юрий Саваровский: Грани

Вот и снова сердце замерло
В ожиданье светлых дней,
До сих пор иду под знаменем
Красным Родины моей.
До сих пор себя я чувствую,
Что я Родине служу,
Только ложе в ней прокруствово,
И повинным в нём лежу.
Звёзды стёрлись на погонах,
Воин сник и постарел,
Капсюль в засланном патроне
Поржавел и отсырел.

Заблудилось солнце в облаках,
Обмануло первомайский праздник.
Солнце, солнце, экий ты проказник,
Не валяй со мною дурака.
Дураком быть, вовсе не боюсь,
Ничего со мной не может статься,
Я тепло покину домочадца
И в колонну праздника вольюсь.
И, как прежде, песней полечу
Над страной любимой и могучей.
И пробьюсь сквозь облака и тучи
К светлому весеннему лучу.

Прости мне, жизнь – Не виноват,
Что я тебя пишу стихами,
Что я по-своему предвзят
К твоей трагедии и драме.
И к тожеству и шутовству,
Лукавству, глупости и фальши,
К незыблемому естеству
Не ведая, что будет дальше.
В своих исканиях я сник,
И я предчувствую безвольно,
Не станет ни стихов, ни книг,
А будет ли кому-то больно?

Я хотел бы быть всегда весёлым,
Не придурком, Боже упаси!
И шагать по городам и сёлам,
По дорогам памятным Руси.
Ощутить ушедшие столетья,
Пращурам всего себя излить,
В дни торжеств и в годы лихолетья
Их судьбу с моею разделить.
Не годами долгими, а днями,
Время беспощадное моля,
Ощутить ушами и глазами,
Что такое Родина моя.

Голова ты моя, бестолковая,
Что ж ты бьёшь толоконным челом,
Пред какой-то железной подковою,
Что на входе венчает мой дом,
Доверяешь наивно поверью,
Что вот так сберегу я свой кров,
Что подковой, прибитой над дверью,
Я страхую свой дом от воров.
Что страхую себя от несчастий,
Что подкова – есть мой оберег.
Незадачливый, глупый частник,
Стародавний ты человек.
В наше время – подкова лишь глупость,
Ни надёжный замок, ни засов,
Будь дворец у тебя, иль халупа
Не преграда она для воров.

Рублёвские особняки
От посторонних скрыты взоров,
И гулко бродят сквозняки
Вдоль новых пролежней заборов.
Снуют под клетью золотой,
Их незадачливые детки,
И охраняет постовой,
Их позолоченные клетки.
Вот так живут, особняком,
Отгородив себя от мира.
Я с этим миром не знаком,
Ведь у меня своя квартира.
Ну, метров так под пятьдесят,
Без золоченого сортира,
Без лабиринтов для крысят,
А для общения и мира.

Шумят, играя с ветром, тополя,
Родительские истощают корни,
Заботливая мать, моя земля,
Детей своих усталой грудью кормит.
Они ж цветут, и всё им нипочём,
Волнуют лишь зелёные наряды,
И чтобы тёмной ночью, ясным днём
Их посещали и любовь, и радость.
Но вот беда – осенний листопад
Их оголил, лишив одежды модной.
Где летний блеск, где царственный наряд?
Устала мать и стала неугодной.

Мне хочется перекрекрестить
Всю православную Россию,
Что жаждет обрести мессию,
Пред ним грехи все отмолить
Руси, что по уши в грехах,
С её царями и вождями,
С её попами и ворами,
С её молитвой на устах.
Но отмоливши, вновь по-русски,
Так, как душа её велит,
Вернётся к водке без закуски,
И будет Бога вновь молить.

Мы с тобою давно непоседы,
Наш порыв в этом мире един,
На метро и до Парка Победы,
Коль Рейхстаг далеко и Берлин,
Над которым советские деды
Водрузили с боями наш флаг,
И теперь под величьем Победы
Пал навечно фашистский рейхстаг.
Мы с тобою не мыслим предвзято,
Понимаем, где нынче Содом,
Где всеядные лжедемократы
Превратили в помойку наш дом.
Мы с тобою советские люди,
И не молкнет наш праведный глас.
Мы великое прошлое любим,
Ненавидим, что видим сейчас.
Не хочу объяснять, что мы видим,
Это всё в наших скорбных глазах,
Когда нынче продажный видек
Всем внушает покорность и страх.
Когда власть и церковные рясы
К толерантности нас зовут,
Когда в думе лишь точат балясы
И шикарно при этом живут.
Так не жалуйся ты, обыватель,
Бейся в скудности праведным лбом,
И надейся, что может Создатель
Наконец-то разгонит Содом.