Нина Веденеева - Голова садовая

Дробный шум проходящего поезда…
Насыпь – детства таинственный путь…
Я вернулась домой, где не поздно мне
поработать и воздух вдохнуть.

Он скопинский, он – силы рождающий,
переполненный пением птиц,
исцелявший не раз, примиряющий
и дарящий восторг без границ.

Мне не поздно склоняться над грядками
и лопату вонзать в чернозём,
погрустить между яблонь украдкою
о былом сокровенном своём.

Смерклось. Вновь с торжествующей силою
трель за старою липой звучит…
Та же трель… Только нет со мной милого –
память душу мою бередит.

Как мы вместе соловушку слушали…
Как сияли любовью глаза!
Наше счастье навеки разрушено –
те мгновенья вернуть мне нельзя.

Счастья миг наш, укрывшийся в прошлое…
Как одной не стенать, не тужить?
Жить. Трудиться. Стремиться к хорошему.
Свет мгновений в душе сохранить.

Сегодня дождь и время я найду,
чтоб переделать все дела по дому.
Но в солнечный денёк всё по-другому
осветится в родительском саду:
там, где крапива, сныть не ждут меня,
вдруг растворятся тягостные думы,
бессильной станет власть тоски угрюмой –
вольюсь частицей в ликованье дня,
что зазвенит на радостной волне
весельем птиц в напеве величавом.
Там царствуют кусты, деревья, травы…
Там вновь сорока прилетит ко мне.

Яркой дугой среди россыпи звёздной
прямо над садом моим
месяц блеснул мне сквозь ветви берёзы –
странником, гостем ночным,
детство напомнив. Сейчас тут, как прежде,
месяц и звёзды – крупней,
как обещанье небес, что надежды
сбудутся в хлопотах дней.
Небо над садом, как будто бы ближе,
сказочен блеск меж ветвей,
и, тишиной очарована, слышу:
славит любовь соловей.
Трелям его – вдохновенно струиться…
Месяцу – ярче сиять…
Нынче мне милый, на радость, приснится –
буду счастливой опять.

Полю я грядку. Доллар мне не нужен
и евро тоже, вроде, ни к чему.
Мне не до них – мой день другим загружен.
Свобода тут и сердцу, и уму.
Вожусь с утра в земле. Довольна этим.
Как мне легко в родном краю дышать!
По всей Земле разбросил доллар сети,
которые так трудно избежать –
исподтишка они живое глушат.
Во имя жизни тут нужна борьба –
как сорняки, свободу сети душат,
из человека делая раба.

Воскресеньями тихая улица –
трудовая стоянка машин.
И базар зашумит, заволнуется –
он в торговом настрое един.

Место тут у него постоянное.
А в товарах себя превзошёл:
нынче много всего иностранного –
раньше были повозки из сёл.

Не машины стояли тут – лошади…
Но теперь не видать ни одной.
И порядок на рыночной площади,
и прогресс не прошёл стороной –

иноземными полон нарядами,
иноземная обувь блестит…
Земляки мои – с прежними взглядами –
каждый верность России хранит.

Только нас, как Россию, заставили
в божество превратить капитал
и, чтоб пройденный путь мы не славили –
чтобы каждый те дни проклинал…

Город мой не чурается прошлого –
он, прогресс от себя не гоня,
землякам дарит много хорошего
с возрождением нового дня.

Лишь печаль никогда не забудется
о погибших в неравном бою…
В честь их: залп, отгремевший над улицей,
и скопинцы – в едином строю.

Верю я, что опомнятся люди,
в лихолетье попав, мой народ
распрямится, всесилье добудет –
и Россия оплот в нём найдёт.

Заброшенный сарай.
Средь хлама в глубине
забыты кем-то книги,
разглядываю их.
Забавный лучик,
смешной и дерзкий,
сквозь щель пробился
и высветил глаза –
Мадонна Рафаэля!
Чирикнул воробей,
корова промычала,
пахнуло травами,
и кто-то крикнул весело:
«Серёжка!»
Всё это – жизнь,
ей нет конца и края,
и я – её частица.

Святыню кровного родства,
Где корни память сохраняли,
Приют былого озорства
Тугие ветви спеленали.